Префект предлагал обратиться в местный храм бога врачевателя. Друзья отказались. Каким бы ни был местный бог, но только во власти Мефона вытащить навклера из Бездны.
Ему не суждено уйти обычной дорогой. Ни старости, ни болезни моряку не страшны.
Рана на лице наконец-то начала затягиваться. Опухоль спала, гной более не выходил. Префект все же настоял на помощи своего лекаря. Человек оказался умелым, отметил, что друзья навклера делали все правильно. Добавил в лечение несколько мазей, сделанных из перемолотых трав. От мази жутко пахло. Резкий запах заставлял глаза слезиться. Видать, мазь помогала. Она не только вытянула гной, но и ускорила заживление.
На лице навклера остался рваный шрам.
Всякий, кто видел рану, удивлялся везению навклера. Чуть выше или чуть ниже, смерть была бы неминуема. Страшно представить, что стрела могла раздробить челюсть, выбив зубы и разорвав язык, или пробив скуловую кость. Осколки невозможно вынуть.
Лекарь всякий раз качал головой, представляя и подробно описывая последствия.
Наслушавшись, Эгрегий выходил надолго из помещения, чтобы перевести дух. Хенельга спокойней воспринимала описания. Живя на Побережье, она и не такое видела. Хотя теперь жалела, что под рукой нет лекарств, используемых ее родичами.
Прошло девять дней, прежде чем Виал начал выздоравливать.
Еще месяц ему потребовался, чтобы хотя бы подняться с кровати. Улучшился аппетит, лекарь порекомендовал сменить жидкую пищу на твердую. Но постепенно.
К радости Эгрегия лекарь вскоре ушел с эскадрой на север. До Пифена долетали только вестники, несущие победные сообщения. Впрочем, друзьям не было до этого дела.
Просыпаясь, Виал пытался вызнать у друзей, как идут дела у гирцийцев. Настаивал, чтобы ему сообщали все сведения. Не слухи, а донесения!
Гости почетные, но в военный совет их не допускали. Пару раз попробовав, Эгрегий бросил попытки. Махнув рукой на требования Виала, он прохаживался по рынку, вступал в разговоры. Пифенцы оказались охотниками до болтовни. А, завидев иноземца, цеплялись за него как клещи.
В основном, чтобы тот послушал свежие сплетни.
Сообщения разной степени достоверности. Виал ведь сам утверждал, что слухи могут быть полезны. К ним надо относиться критически. Вот и все.
Немного удовлетворив любопытство, Виал настаивал, чтобы друзья не засиживались у его кровати.
– Посмотрите Пифен, это прекрасный город! Здесь есть сад, где умники читают свои сочинения.
Это не особенно интересовало друзей. Образование полезно только аристократам. Мешал языковой барьер. Хенельге тоже приходилось нелегко. Мудрецы использовали обычно архаичные термины, а то и сами изобретали новые слова.
Зато сам Пифен им понравился больше.
Жара, столпотворение – им не мешало. Люди оказались приветливыми. Даром, что данаи. К чужакам они относились без презрения. Дело в том, что пифенцы торговцы. Лишь среди патрицианских родов остались чистокровные пифенцы – и то сомнительное утверждение. Полис стал котлом, где переваривались культуры, языки, народы.
Внешностью граждане отличались от пришельцев. Не походили они на данаев. Блондинов среди них почти не встречалось. Смуглые, темноволосые, каких-то определенных черт выделить нельзя.
Вскоре Хенельга бросила это занятие. Проще уж отличать пифенцев по речи. Такая же торопливая, как у остальных данаев, но более варваризированая. Так бы сказали данаи, точнее не выразить.
За город друзья почти не ходили, хотя со стен акрополя можно увидеть окружающие земли. Пустынные, серо-коричневые камни. В редких плодородных участках выращивали маслину. Кроме плодов она давала древесину. Хенельга нашла этот материал красивым и удобным в обработке.
Сидя вечером у кровати Виала, она беседовала с другом, вырезала поделки. Отдаривала всех, кто приходил навестить навклера.
О нем не забывали. Товарищи, с которыми он прошел путь, не покидали Пифен. Они должны были сопровождать героя на родину.
Эскорт все же необходим. На горизонте замечали данайские корабли. К острову они не приближались, не зная, где находится пифенский флот.
Как только Виал смог встать на ноги, он тут же приказал отправляться домой. Ходить сам он едва ли мог. Восстанавливаться придется не один месяц. Приглядывающий за навклером лекарь-жрец пытался возражать, но гирциец его не слушал. Прикинулся, что язык не понимает.
За день два лембы приготовили к отплытию. Остальные корабли вошли в эскадру, их укомплектовали гребцами. Китор, к сожалению, ушел. Какая судьба у брата, Виал не знал.
– Он тебя посещал, – объяснил Эгрегий. – Заставили уйти с большими командирами.
– Правильно. У него свои заботы. Пусть добивается благополучия для родины.
– Уверен, что не хочешь посмотреть город? – спросила Хенельга.
Виал видел только порт, две улицы, по которым его несли в паланкине. Словно матрону. Такой позор для честного морехода. Друзьям пришлось настаивать, иначе навклер целый день плелся бы в гавань.
– Нет. Каждый из нас, – Виал указал на навтесов, – оказавшись на суше, мечтает скорее выйти в море. Это как разлучиться с женщиной.
– А каждый раз, отчалив, думаем, как бы вернуться, – добавил Телез, прислушивавшийся к разговору. – Долго трепаться будем? Выходить пора, ветер идеальный.
– Задержимся, придется просить пифенцев взять нас на привязь, – сказал Минелен.
Такого позора Виал не потерпит. Перешел на свой корабль, почти не прибегая к помощи друзей.
Навтесы, уцелевшие в операции, собрались на борту. Чуть больше ста пятидесяти человек.
Раненных уложили под навесом. Были тут не только знакомые моряки, так же раненные из основной эскадры.
И все же, больше знакомых физиономий. Моряки даже побрились перед отплытием, сверкали гладкими физиономиями. Так мало осталось соратников, сколько потерял навклер. Виал вздохнул. Не было только офицеров с других кораблей. Начальники не могли отпустить их, а вот гребцы заслужили отдых. До следующего сезона они смогут спокойно коротать время в Верах.
Если не случится непредвиденного.
Впрочем, Виал не сомневался, что соотечественники не допустят позора. Вражеские корабли не приблизятся к родным берегам. Еще не одряхлели гирцийцы, еще не истратили упрямства. Они все такие же стойкие и храбрые.
Виал поднялся на пристройку кибернетеса, намереваясь лично вести свой лемб. Корму украшали свежие знамена, сшитые Хенельгой. Она не только резцом умеет работать, с иглой тоже управляется.
Два карпа Мефона окружали козерога Верского флота. Десятка – знак вексилума, к которому приписан Виал, – окружена
