Ты лжешь! Ишас не мог, он не стал бы… — Ида плакала, и зерно сомнения, несмотря на всю ее веру в Ишаса, поселилось в ее душе. Вот, что имел в виду Патани.
— Прости, Ида, — Луйс попытался снова обнять ее, но она оттолкнула его. Что-то неожиданное. — Я не хотел.
— Я не верю! Он не мог… — продолжала сопротивляться Ида. Все сходится, все указывает на Ишаса. Тогда, перед ярмаркой, и после он стал чаще пропадать где-то, но не говорил где, а от вопросов увиливал. Нет, это же Ишас. — Зачем тебе это? И как ты сюда попал? Почему ты не заперт? — Ида шаг за шагом отходила назад и с каждым вопросом в ее глазах отражались страх и недоверие.
— Я же сказал, Адес и его связи помогли. У меня не так много времени, я хотел лишь предупредить тебя и спасти.
— Для чего?
— Что для чего? — непонимающе спросил Луйс. Его удивил и одновременно застал врасплох этот вопрос.
— Кто ты?
— Ида, мы это уже проходили, сейчас не время. Я понимаю, ты шокирована и не веришь, но ты должна. Жизнь несправедлива, и чаще всего и больнее всего предают те, кого мы любим.
— Нет, ответь мне? Как я могу доверять тебе, если даже не знаю, кто ты и откуда? Почему ты все знаешь и почему помогаешь мне? Откуда ты знаешь, про Ишаса? Почему тебя не подозревают?
— Я, кажется, уже ответил на вопрос. Ты мне небезразлична и я… — Луйс запнулся, впервые его красноречие и дар внушать мысли подвел.
Ида усмехнулась. Когда Луйс сделал шаг к ней, она подняла руку и остановила его жестом. Ида покачала головой, запустив обе руки в волосы и горько усмехнулась.
— Уходи. Я хочу остаться одна. Это все, — Ида села, — все слишком запутано.
— Я уйду, но прошу, обдумай все. Ты не можешь погибнуть ради него.
— Уходи. — Луйс направился к выходу и, уже закрывая дверь, услышал шепот: — Я все сделаю.
Луйс не стал задавать вопросы или спорить, он молча вышел из комнаты.
* * *
В этом твое милосердие? В этом твоя хваленая доброта? Спасти жизнь лишь для того, чтобы погубить в нужный момент. Я знаю, кто помог им выбраться из города, кто прикрывал своим крылом их от всевидящего взора императора. Но даже я до такого не опустился бы. Твой любимый и верный сын пал ниже меня, но ты не хочешь этого видеть. Я ослушался и был осужден. Он послушался и был восславлен. Удобно, не правда ли, осуждать только те грехи, которые не соответствуют твоим интересам, прощая те, которые угодны тебе. Все зря. Все напрасно. И я смеюсь вам в лицо, потому что я, желающий погубить ее, невольно спасу ей жизнь. Я. Спас. Ее. Я дам ей свободу. Я дам ей выбор. А не вы. Все твои оправдания жалки. “У них есть свобода выбора”. Черта с два. Чистота души проверяется не в запертом пространстве, где нет соблазнов. Из чего ей тогда выбирать? Из правильного и очень правильного? Чистой я назову ту душу, которая, находясь во власти пороков, видя все прелести неправедной жизни, преимущества богатства, сможет отказаться от этого ради ваших хваленых ценностей. Нельзя назвать пса незлым, если он привязан и никого не укусил. Вы отпустите его и посмотрите: добр ли он на самом деле? Стала бы она той, кто нужен вам и кого вы хотели видеть, без ограждений и запретов? Стоило ей попасть в Пар-Ис, как она пала. Это свобода выбора? И я это вам доказал. Она сделала выбор. И когда ваш мир рухнет, она отправится со мной. Это мой дар. Тьма заслуживает место рядом со светом.
* * *
На востоке алела заря. Последняя заря ее мира.
Иду повели в приемную Патани. Она была так близка к разгадке, ответы буквально плавали на поверхности, но разбредались в разные стороны — не соединить. Ида перебрала в голове сотни вариантов, но ни один не был гарантией свободы для всех, кто ей дорог. Как только ей удавалось выстроить логическую цепочку, та разрывалась из-за одного недостающего звена. Почему Патани не боится казнить Ишаса, если знает, что тот может быть ребенком из пророчества. Ведь на это он намекал, говоря о случайном везении. “Не одно дитя, а два…” Луйс все это время защищал ее из-за того, кто она, но узнав об Ишасе, будет ли также защищать его? Ида не стала рисковать и не рассказала Луйсу о том, что узнала. Она не уверена, что он был бескорыстен в своей помощи, чтобы надеяться на такую же защиту для Ишаса.
Ожидание тянулось бесконечно. Ида обхватила колени руками и уперлась головой, раскачиваясь из стороны в сторону. Она не знала, что делать дальше и как быть. Она ошиблась, и эта ошибка будет стоить жизни многим: Ишасу, родителям, возможно, ей тоже.
Патани вошел и, не обращая на нее внимания, прошел к своему месту, резким движением откинул полу туники и сел за стол. Не поднимая головы, стал писать что-то на пергаменте, потом свернул и скрепил печатью. Отложив в сторону, взялся за другой свиток. Ида следила за движениями рук, сосредоточенным лицом, слушала скребущий звук пера о сухой пергамент. Ожидание высасывало из нее последние силы. Незнание и ожидание неизвестности хуже вердикта.
Наконец Патани дописал последний свиток и поднялся с места. Посмотрел на Иду, приподнял бровь, будто и забыл о ее существовании. Постучал костяшками по столу, цокнул и подошел к ней. Присел и по-отечески погладил по голове. Ида вздрогнула от этого прикосновения.
— Что ты решила?
— Я расскажу вам правду. Мою правду, — еле выговорила Ида.
— Я благодарю тебя за честность. Ты смелая девушка, Ида.
— Вы… вы поверите мне? — запинаясь, произнесла Ида.
— Ида, я наместник Создателя на земле и мне открыт его взор правды. Я всегда знаю, кто лжет. Но видишь ли, мы имеем дело кое с чем необычным и сложным, и в таких случаях не всегда правда означает справедливость. Поэтому я должен просить тебя еще об одном одолжении. Прости, я был суров с тобой, но последний раз сыграй свою роль. Завтра мы исполним пророчество, — увидев, как Ида вздрогнула, он поспешил ее успокоить, — ту часть, которая говорит о спасении. Поверь мне, иначе нельзя.
— Что я еще должна сделать, кроме того как указать при всех на виновника и, возможно, предать дорогого мне человека?
— Ты все верно поняла, ты должна совершить тяжкий из грехов — предать. Что бы
