— Понимаю. Не понимаю только, почему Эд не был уверен, в какую комнату нас направить. Но это дело десятое.
— Это все — не более чем случайности, — терпеливо сказал Кларк.
— Конечно, — согласился Роберт, — так же как и ваша несколько сбивчивая заключительная речь. Вы просили меня отвечать на вопросы откровенно, так позвольте уж и непрошеное откровенное наблюдение: вы к этой речи не готовились и произносили ее впервые.
Когда Кларк закончил смеяться, Роберт смотрел на него все так же — с насмешливым интересом.
— Неужели вы до сих пор не поняли, — сказал, все еще посмеиваясь, Кларк, — что все, абсолютно все на нашем курсе продумано? От распределения комнат до книг на тумбочках. И если у вас возникло впечатление, что я произносил эту речь впервые, или что Эд не знал, где я буду вас принимать, или что я задаю вам всего один вопрос, то именно такие впечатления мы хотели у вас вызвать. Все, что делаю я или один из моих помощников, это часть сложного, тщательно продуманного и очень дорогого сценария. Который преследует весьма определенные цели.
— Да, я знаю, — кивнул Роберт. — Сделать из менеджеров лидеров, показать, как делаются дела, сделать очевидной борьбу за власть… И все — применяя вашу уникальную патентованную методику. Я вас внимательно слушал.
— Вы правы, — подтвердил Кларк. — Именно так, разве что без вашей иронии.
— Раз так, то вы преуспели, — обнадежил его Роберт. — У меня создалось много запланированных впечатлений. Неизгладимое впечатление, к примеру, произвел тот факт, что после голосования вы несколько раз уточнили, что само по себе оно не много значит и что вам требуется признание всех и каждого в том, что Майкл — наш лидер. Другое неизгладимое впечатление было оставлено фразой Эда «сейчас еще только четвертый час». Самым главным же впечатлением стало ваше проникновенное обращение к Джоан, которой вы зачем-то решили напомнить, что она не обязана идти на поводу у большинства. Побочным впечатлением от этого любопытного разговора было ощущение, что вы намеренно размахиваете красной тряпкой перед быком. В целом же все эти впечатления складываются в картину под названием «удивление».
— Что и требовалось, — весело сказал Кларк, — что и требовалось. Спасибо вам — после длинной недели всегда приятно услышать что-то забавное. У меня больше вопросов нет.
— Спасибо вам, — не уступил в вежливости Роберт. — Независимо от целей и сценариев, здесь было очень неплохо.
Он поднялся и аккуратно подвинул стул.
— Что же до вашего единственного вопроса… Да, я знаю, вы его не задавали… Так вот, я считаю, что лучше всего в жизни быть на своем месте. Если его, конечно, нашел. Мне там было бы скучно. А Майклу — в самый раз.
— Вот как, — с вежливым интересом улыбнулся Кларк.
Он продолжал улыбаться, пока за Робертом не закрылась дверь. В следующее мгновение улыбка была бесследно стерта с его лица гримасой озабоченности. Он достал из ящика стола какую-то бумагу, бегло просмотрел ее и сделал несколько пометок карандашом.
— Теперь Джоан, — сказал он в трубку после минутной задумчивости. — И побыстрее, пожалуйста.
— Ну что, — спросила Стелла, — с тобой он тоже о моральных принципах беседовал?
— Какое там, — Роберт кинул сумку в багажник. — Видимо, на мои моральные принципы он уже махнул рукой.
— А о чем?
— Все пытался понять, с какой стати все голоса ушли Майку. Что только не спрашивал!
— По-моему, его должны интересовать только определенные голоса…
— Алекс?
— Конечно. Вот это для него должна быть загадка. А все остальное — очевидно.
Роберт побарабанил пальцами по блестящему металлу.
— Очевидно нам. Знающим то, что мы знаем. Это его, по-моему, больше всего и волнует. Не должны мы знать, вот в чем дело.
— Думаешь, ему из-за утечки придется несладко?
— Вполне возможно. Я не отказал себе в удовольствии под конец намекнуть.
— Хуже от этого не будет?
— Не будет, — беззаботно сказал Роберт. — Дело сделано.
— Действительно, — согласилась Стелла. — Что уж теперь… — Смотри, — без видимой связи сказала она, — многие уже разъехались.
— Вон Алекс маячит. Да и там еще многие сидят. Джоан, Алан, Майк. Росс, по-моему.
— Подождем кого-то?
— А что ждать? Еще увидимся.
— Да, — думая о чем-то, сказала Стелла. — Со всеми увидимся…
Роберт понимающе посмотрел на нее.
— Ты же знаешь, кто это был. Так даже лучше — хорошо знать цену тем, с кем работаешь.
— Знаю, — согласилась Стелла. — Все равно… ладно, что уж там.
Она неожиданно улыбнулась.
— До последнего момента не думала, что сработает. Он ведь мог понять, что мы блефуем.
Роберт пожал плечами.
— Тогда Майк рассказал бы игру в бильярд. А мы бы с Брендоном подтвердили.
— И что с того? Вы же видели только сломанный кий. Негусто…
— Негусто, — ответил Роберт, осматривая полупустую стоянку. — Только это не все.
— Ты что-то еще знаешь? — удивилась Стелла. — И молчал?
Роберт усмехнулся.
— Я — нет. И Майк, скорее всего, тоже. А вот Алекс знал. И именно этим чем-то рисковать не мог. Ждал до последнего момента, тянул, надеялся, но рискнуть не посмел.
— Похоже на то, — задумчиво сказала Стелла. — Тем лучше… Ну что, по машинам?
— Один вопрос все-таки остался открытым, — сказал Роберт. — Важный и с серьезными последствиями.
— Что именно знает Кларк? — оживилась Стелла.
— Гораздо важнее, — ответил Роберт. — Какие у тебя планы на выходные?
Росс тщательно прикрыл за собой дверь.
— Присаживайтесь, — Кларк радушно указал на стул. — Спасибо за ваше терпение. Я прекрасно понимаю, что вам не терпится попасть домой, но для нас так важно зафиксировать свежие впечатления после курса.
Росс, опустившийся на стул во время этой тирады, с пониманием улыбнулся. Он вообще светился пониманием и готовностью помочь.
— Конечно, конечно, — ответил он.
— Итак, — с улыбкой сказал Кларк, — расскажите, пожалуйста, о ваших впечатлениях. Что вам понравилось, что не понравилось. Что следовало бы улучшить. Было ли пребывание здесь для вас полезным?
Росс смущенно кашлянул и разверз уста. И выяснилось, что понравилось ему все, решительно все. От первой до последней минуты. От теории до практики. Все — подача материала, профессиональность изложения, изящество, с каким была представлена практическая часть, расписание, подбор исторических примеров, наглядность задания… Словом, все, решительно все! Невероятный уровень, фантастическая целесообразность.
