— Ты журналистка? — спросил Гадаев у Людмилы.
Она с некоторым удивлением посмотрела на него и кивнула.
— Не смотри на меня, — тихо сказал Михаил, едва шевеля губами. — Как в плен попала?
— Нас подставили. Вы… поможете мне?
— Постараюсь. Только сама не проявляй никакой инициативы.
— Кто вы?
— Какая разница? Человек.
— Человек здесь — большая редкость. Здесь были еще две девушки. Вы не знаете, что с ними?
— Убиты, — коротко ответил Михаил.
— Какие звери! — простонала Людмила. — А вы почему с ними оказались?
— Молчите!
В дверях дома показался Удди. Он подошел и отдал Михаилу автомат с двумя рожками и пистолет. Гадаев понял, что не ошибся насчет наркотиков: глаза у Удди совсем остекленели.
— Ты не слишком дурью-то увлекайся, — почеченски сказал Михаил. — Не хватало еще в аварию попасть! Так, бабе в сортир нужно.
— Потерпит.
— Я не хочу, чтобы в машине мочой воняло.
— Не поведу же я ее в дом! По дороге остановимся.
Они сели в военный УАЗик: Удди — за руль, а Михаил и Людмила — на заднее сиденье.
— Сколько нам ехать до того места, где остальные? — спросил Гадаев.
— Час с небольшим. — Удди обернулся и осклабился. — Ты уж не обижай парня-то! — бросил он Людмиле, по-своему поняв вопрос Михаила, и рванул с места.
Отъехав немного от поселка, Удци притормозил возле одиноко стоявшего дерева.
— Со всеми удобствами, — хмыкнул он. — Давай ссы быстрее!
Людмила посмотрела на Михаила, но его лицо оставалось непроницаемым.
— Может, руки мне развяжешь? — спросила она.
— Я готов с тебя сам штаны снять, — услужливо сказал Удди и заржал.
— Хватит, парень! — разозлился Михаил. — Дай бабе спокойно оправиться.
— Шуток не понимаешь? Просто не хочу, чтобы она сбежала. — Он вытащил из-за пояса пистолет Макарова.
Михаил развязал девушке руки, и она вышла из машины.
Людмила ждала, что сейчас что-то должно произойти — недаром же незнакомец придумал, будто ей надо помочиться. Однако он продолжал сидеть, и девушке ничего не оставалось, как бесстыдно снять рейтузы и трусики, оголить зад и помочиться.
— Ты посмотри, какая жопа! — воскликнул Удди.
Людмила вернулась в машину и протянула Михаилу руки, вопросительно глядя на него.
— Ладно, так обойдемся. Только не вздумай шутить! — угрюмо предупредил Михаил.
Вскоре они въехали в небольшой городок и остановились у здания больницы.
— Посиди с ней, я тех двоих притащу. — Удди выскочил из машины и скрылся за дверью больницы.
— Я думала… — начала девушка, но Михаил резко оборвал ее:
— А о своих друзьях ты подумала?
— Нет, — смутилась Людмила. — Слушайте, как вас зовут?
— Михаил.
— А меня Людмила. Вы не сердитесь… — Она умолкла, взглянув на здание больницы. — Странно! Второго я не знаю.
— Разберемся, — шепнул Михаил, присматриваясь к двум мужчинам, которых вел Удди.
Одному из них, с измученным бледным лицом, было лет сорок. Другому, светловолосому, лет тридцать. Правая рука его вместе с плечом была закована в гипс.
Удди открыл УАЗик. Тот, что с гипсом, сел назад, к Михаилу и Людмиле, а второй — рядом с Удди.
— Это что, ее приятели? — по-чеченски спросил Михаил, когда машина рванула с места.
— Только дохляк. — Удди кивком показал соседнее сиденье. — А безрукого наши вчера прихватили. Он тоже оператор, только питерский.
Михаилу вдруг показалось, что Людмила внимательно прислушивается к разговору, и у него мелькнула мысль, что она понимает по-чеченски.
Ехали долго. Сослуживец Людмилы был очень слаб и, когда машину подбрасывало на ухабах, тихо постанывал. Питерскому, очевидно, хорошо досталось: глаз заплыл, брови рассечены, сломан нос. Дышал он со свистом и хрипом — наверное, отбиты легкие или переломаны ребра. Он тоже стонал, когда УАЗик трясло на ухабах.
— Ты что, земляк, нарочно ни одной ямы не пропускаешь? — не выдержав, рявкнул Михаил по-чеченски.
— А тебе что, жалко ублюдков?
— Придурок! Мне себя жалко, ты мне поспать не даешь!
— Так бы сказал сразу, — протянул Удди и повел аккуратнее.
Людмила легким прикосновением поблагодарила Гадаева.
Они ехали всю ночь.
— Сколько нам еще трястись? — спросил Михаил.
— Часа через два-три прибудем. Можешь дальше дрыхнуть. Только смотри, чтобы они тебя во сне не придушили! — хохотнул Удди.
— Думаешь, могут? — насмешливо спросил Михаил и посмотрел на часы. Было девять утра.
— Ты бы видел, что этот однорукий вытворял, когда его брали! — продолжал Удди. — Троих наших ребят в больницу отправил с переломанными руками и пробитой башкой. Каратист сраный!
— А чего не добили? — спросил Михаил.
— Думали выкуп за него потребовать, но Хозяин чего-то передумал и сунул к этим, до кучи. Как говорят у русских: «Бог троицу любит».
— Для того он и Хозяин, чтобы приказывать.
— А я что говорю? — спохватился Удди. — Наш командир — умная голова! Знаешь, сколько на него покушений было?
— Читал в газетах.
— Врут твои газеты. На Хозяине места здорового нет. Вот у бабы спроси: она, небось, разглядела. — Он хихикнул. — Шрам у него на лице видел? Это осенью его какая-то сволочь подкараулила. Я гада на куски порубал! Но нашему хозяину все хоть бы хны!
— Аллах его хранит, — как можно серьезней сказал Михаил.
Он все время следил за Людмилой и убедился окончательно, что она понимает по-чеченски.
Наконец машина остановилась на каком-то пустыре.
— Хозяин говорил, что мы должны доставить их к его приятелю, — заметил Михаил.
— Мы и доставили. Лом сам сюда подъедет.
— Почему сюда?
— Тебе Хозяин что велел?
— Проследить, чтобы все было как надо, и доложить ему.
— Вот и выполняй.
Вскоре на пустыре показались белые «жигули». За рулем сидел какой-то мужик — очевидно, Лом. Михаил с удивлением увидел, что в машине находятся Савелий, Матросов и Кораблев.
— Это он? — спокойно спросил Гадаев.
— А кто же еще? — Удди вышел из машины. — Салам аллейкам. Лом!
— Аллейкам салам, Удди! Давно ждете? — Лом не вышел из машины и разговаривал через открытое окно.
— Только что подъехали. Где будем дело делать? — Удди подмигнул. — До города близко, вдруг услышит кто-нибудь?
— А что за парень с тобой? — настороженно спросил Лом.
