действий, способных его заинтересовать, я тоже не предпринимал.
Сплошные, блин, загадки…
Что хуже всего, выбора у меня не было. Если с Шараповым я ещё мог попробовать спорить, то вот с приказом Императора шутки были плохи. Как бы я ни относился к Василию, с его мнением приходилось считаться.
Значит, нужно покориться. А дальше… А дальше будь что будет!
Я поместил Людоеда в ножны и медленно поднял руки вверх.
В то же мгновение ко мне подбежали двое гвардейцев и сцепили мои руки за спиной. Щёлкнули подавляющие магию наручники. Фу, как грубо…
Я взглянул на Альфреда. Его руки тоже были скованы, но голова оставалась высоко поднятой, а взгляд гордым и непокорённым. Глядя на него, я тоже выпрямился. В самом деле, это ещё не конец!
— Альфред, мы обязательно выберемся!
— Нисколько не сомневаюсь, господин! — с непробиваемым достоинством отозвался камердинер.
— Разумное решение, Марк, — произнёс Шарапов, вставая рядом со мной и тихо, так, чтобы его мог слышать только я, добавил: — На наручники не обижайся. Приказ Императора, сам понимаешь! Василий распорядился, чтобы их на тебя надели. Будь он проклят, но не подчиниться я не могу, проклятая Клятва не позволит!
Шепнув это, он махнул рукой, и процессия двинулась. К его чести нужно сказать, что он не стал вести нас через весь город. Было раннее утро, и первые жители уже спешили по своим делам. Вид закованного в кандалы Марка Оскуритова мог вызвать нездоровый интерес и привести к возвращению моей тёмной репутации, от которой я, кажется, сумел избавиться совсем недавно.
Шарапов же распорядился, чтобы нас с Альфредом пихнули в разные машины с эмблемами Императорской гвардии на боках, и мы помчались по улицам.
Пока мы ехали, надо мной колдовал штатный медик.
— Тут и когти, и укусы, и синяки с ожогами… Кто же вас так, господин Оскуритов? — причитал он, пока его пальцы летали над моим обнажённым телом, оказывая первую помощь.
— О, господин целитель, если хотите и дальше спокойно спать по ночам, то знать это вам совсем не нужно. Уж можете мне поверить…
От моих слов повеяло смертью и гниением. И доктор, и опытные бойцы вздрогнули, словно на мгновение ощутили то, через что мне пришлось пройти.
Невозмутимость сохранил только восседавший напротив меня Шарапов. Его губы тронула ироничная улыбка. Казалось, что он единственный из всех по-настоящему понимает, что происходило со мной в Чёрных домах…
Но, несмотря на это, он не проронил ни слова. Я тоже сохранял молчание. Конечно, вопросов было много, но было очевидно, что отвечать на них начальник Императорской гвардии не станет. А унижаться и выпрашивать ответы — поведение, недостойное Светлейшего князя…
Поездка заняла больше времени, чем я ожидал. Ещё больше я удивился, когда двери машины распахнулись, и мы вышли на улицу. Почему-то я ожидал, что нас доставят в Главное управление жандармерии или штаб гвардии. Но мы стояли у подножия Дворца, резиденции самого Императора.
Ого! Кажется, ситуация куда серьёзнее, чем я думал…
Глава 46
Почему-то я думал, что нас отвезут в Штаб, обладающую тёмной репутацией резиденцию Императорской гвардии. Место, прекрасно подходящее заключённому аристократу с моим «послужным списком».
Тот же факт, что я оказался во Дворце, многое менял. Здесь, в обиталище Императора, я был в куда большей опасности…
Нас провели через чёрный ход и повели по многочисленным коридорам. Гул шагов раскатывался по полупустым шикарным покоям, создавая мрачное ощущение, будто во всём огромном Дворце нет больше ни единой души. Мерзкое чувство. Кажется, будто тебя ведут на плаху…
Наконец мы оказались в просторной приёмной, и нервный секретарь, окатив нас с Альфредом презрительным взглядом, кивнул Шарапову.
— Проходите! Проходите скорее! Вас уже все ожидают…
Шарапов рывком толкнул тяжёлую дверь, и мы вошли в огромный богато украшенный зал. Под светом, льющимся из шикарной люстры, за широким столом расположились несколько человек с мрачными лицами. За ними на специальной платформе возвышался трон с восседающим на нём Императором.
Надо же, такой ранний час, а его величество соизволили проснуться! Значит, дело и в самом деле важное…
— Вот он, вот! Предатель, паскудник… Убийца! Я требую смертной казни! — прозвучал знакомый голос откуда-то сбоку.
Я повернулся на звук и увидел говорившего.
А, ну теперь всё точно понятно!
— Доброе утро, князь Борзов! Как ваши дела?
В амфитеатре, расположенном напротив заседавших за столом аристократов и Императора, расположились несколько человек. Некоторых я знал — это были служащие Дворца и приближённые Императора, которых я видел в свой прошлый визит сюда. Узнал я и нескольких крупных аристократов, появлявшихся на официальных мероприятиях Академии. Все большие шишки, с деньгами, ресурсами и громкими именами. Судя по заспанным лицам, их подняли ни свет ни заря, причём явно не по их высочайшему желанию.
От одного взгляда на них я почувствовал, как же нелепо на их фоне я выгляжу. Из одежды — кое-как приведённый в порядок грязный, наполовину сожжённый доспех, едва прикрывающий срамные места. Рожа разукрашена, волосы растрёпаны, ноги дрожат от слабости. Неудивительно, что лощёные аристократы смотрят на меня с плохо прикрытым презрением!
Я как мог выпрямился и улыбнулся. Пусть смотрят! Князь Оскуритов живёт по своим правилам, и ему плевать на мнение посторонних.
В отличие от общей массы Благородных, остальных я знал куда лучше.
Шарапов занял место в углу, всем своим видом давая понять, что ему не нравится здесь быть, но ничего поделать он не может.
С самой дальней скамьи мне приветливо махал брат Императора, Алексей. Одет он был в официальный костюм, стоивший, пожалуй, не дешевле некоторых элитных квартир, но при этом умудрялся выглядеть крайне болезненным и жалким. Его лицо было бледнее обычного. Он показал мне большой палец и улыбнулся.
Наверное, он пытался меня приободрить, но улыбка вышла настолько жалкой, что я поморщился. Так улыбаются взбирающемуся на эшафот приговорённому к смертной казни…
Ну а третьего персонажа я бы и вовсе предпочёл больше никогда не видеть. Князь Сергей Борзов собственной персоной!
Даже не сомневаюсь, что именно он виновник всех моих сегодняшних неприятностей!
После нашей с ним единственной встречи старый князь неуловимо изменился. Он был разодет так, как будто готовился к съёмке для обложки модного журнала, а глаза сверкали маниакальным блеском, придававшим ему опасный и зловещий вид. Он выглядел словно увидевший добычу ястреб, выставивший когти и приготовившийся вцепиться в мягкую плоть железной хваткой.
— Что⁈ Доброе утро⁈ Сволочь!!! Ваше Высочество, эта тварь смеет меня оскорблять!!! — прокричал он, вскакивая со своего места. Моя простая фраза настолько его разъярила, что из его рта вырвалось несколько брызг слюны,
