они использовались для освещения Объекта, для обеспечения его бытовых нужд. До основной «машинерии бэкапа» мы так и не добрались… Впрочем, воспроизведение «отката» на практике никогда не являлось целью исследователей. А уж его использование для защиты тех, кто влез на Объект – исключительно инициатива второго ядра. Согласитесь, ведь это было бы как-то неэтично – стирать и записывать заново отрезки чужой жизни. Даже если экспериментаторы очень-очень далеко и гораздо умнее нас. Просто у них случился вот такой вот прорыв в науке. И они попытались открытый ими эффект наблюдать.
И, скорее всего, это происходит в очень маленьком, локальном масштабе. «Откат» срабатывает только для нас. Вы не помните, сколько времени было, когда мы подошли к турбинной? А потом, когда вы меня от неё оттащили? Когда я отключился?.. Может, Кэп со своими солдатами и правда прождал нас немного подольше, чем показалось нам. Может, мы находились на Объекте чуть больше времени, потому что нам пришлось «повторять» некоторые моменты. Заново проживать те, после которых нас уже…
Короче, внутри мы пробыли дольше, чем кажется. Отбросило назад только нас. Отсюда и байки про остров. Только с противоположным смыслом. Якобы люди пропадали, а потом находились через много лет, хоть для них прошло всего полчаса. Ведь кто знает, что на самом деле могли вытворять системы Объекта? Какие опыты ставить? Даже второе, разумное ядро не могло ими полностью управлять. А возможно, тут были и опыты со стороны настоящих хозяев.
Первый затих на минуту, сжимая руль замершей машины. Не глядя на ошарашенных слушателей, а изучая зайчики солнца на искрящемся песке.
– Что ещё? А, вот… Как я и говорил, Объект автоматизирован, а результаты… всех этих «опытов» снимают удалённо. Иначе бы у них просто не вышло проводить опыты с локальным временем… Но как же я-то смог что-то запомнить? Наверно, это из-за Препарата. Доктор Толь был и правда гений… И слегка похож на тех горе-исследователей. Он тоже создал нечто, чем не смог до конца управлять… Препарат как-то изменил мой мозг. Позволил ему записывать огромные объёмы инфы, сохраняя их на каком-то подсознательном, закрытом уровне, недоступном порой даже мне. Устанавливать что-то вроде блока, защиты от действия «кнопки резет»[58]. Видимо, потому-то я кое-что и помню. Но Кэп ни за что не должен об этом узнать. Иначе…
***
Все молчали, едва ли не разинув рты. Фид и Рейко держались за руки, придвинувшись друг к другу в креслах и прижавшись плечом к плечу. Раньше всех очнулась Ханни. Она разлепила губы, чтобы что-то сказать, но вдруг… Первый весь подобрался, вцепился в руль и вдавил педаль газа в пол. «Что такое?» – пробормотала Рейко. Но вот Ханни всё поняла, заметив чёрные точки на дисплеях наружного наблюдения. Она прыгнула в кресло стрелка.
Вертолёты преследовали их. И не два, не три, а целая эскадра. Первый выжимал из машины всё, что мог, пытаясь оторваться. Он гнал по степи на юг, но преимущество в скорости было явно не на их стороне. Вскоре по ним была выпущена первая ракета.
– Сволочь… – рыкнула Ханни, припав к окулярам перископа, и, тщательно прицелившись, тоже нажала на спуск.
Они пытались отстреливаться. Подбили пару вертушек, слегка смешав их ряды. Но противник превосходил их позицией, мощью и числом. Веер ракет полетел в БТР, выворачивая из-под колёс комья земли. Последний страшный удар пришёлся под левый борт. Несмотря на все ухищрения конструкторов противоракетной брони, машина перевернулась. Громовой раскат пронёсся по корпусу, оглушив экипаж. Мгновенно раскалился воздух в салоне. Всё произошло очень быстро. Никто не успел среагировать.
Первый пострадал меньше других, ведь он был в экзоскелете, хоть уже и без шлема. Ему обожгло лицо, кровь капала из ран на голове. БТР горел. Или просто раскалился настолько, что стал вакуумной печью, вытягивая воздух из лёгких, превращая каждый миг Первого в му́ку агонии.
– Ханни… – прохрипел он, раздирая обожжённые связки.
Он не видел её, не видел никого из них, так как всё ещё был пристёгнут к сиденью ремнём, свешиваясь вниз головой, воткнувшись лбом в угол между крышей и бронестеклом. Он попытался вырваться, с трудом шевельнувшись. Напрасно. Нижняя часть его тела, которую он даже не чувствовал, оказалась зажата между сиденьем и навигационной панелью.
Он попробовал повернуть голову. «Ханни…» И вроде бы услышал в ответ её слабый стон.
Тут сквозь лобовое стекло на него упала тень, погрузив салон машины во тьму. Спустя пару мгновений где-то сверху заскрежетало. Первый понял, что это режут металл, и вскоре в машину ворвался веер оранжевых искр.
Болтаясь вниз головой, через адскую боль Первый поднял руки в инертном доспехе, упёршись куда-то в угол между крышей и стеклом, и сумел слегка развернуться под хруст пластин повреждённой брони. Вывернув глаза вбок, он начал воспринимать происходящее в салоне.
Из пропиленного квадрата в днище появляются чьи-то руки, а затем голова и торс в новенькой мощной броне. Руки хватают бездвижного, окровавленного, разбитого Фида и тянут его наверх, стряхнув с него кисти Рейко. Та приходит в себя, что-то сипло визжит и кроваво-бурым клубком слепо кидается в люк. Грохот выстрелов. Её отбрасывает назад. Из проёма торчит ствол винтовки.
– Нет! Не-е-ет! – кричит Первый.
Вернее, ему кажется, что кричит, а на самом деле едва-едва хрипло шепчет. Он пытается освободиться, пытается нашарить оружие, выкручиваясь из ремней. Буквально выжимая себя, как пропитанную кровью губку, как улитку в разбитой ракушке. Багровые капли дробно стучат по крыше машины, ставшей теперь её дном. Горячие солёные струйки застилают обзор, но плевать. Первый не чувствует боли.
– Не надо!
Бесполезно. Короткой очередью солдат чиркает по салону. Беззлобно, легко, небрежно. Словно делая мазок кистью.
Ханни навзничь лежит под перископом. И Первый мучительно медленно воспринимает, как пули вспарывают её щёку и шею. Кровь брызжет вверх мощной струёй, а значит, сердце всё ещё бьётся.
– Ха-а-анни-и-и!
Но второй росчерк выстрелов находит свою цель, и где-то глубоко в голове у Первого с громким чмоканьем распускается цветок пустоты.
***
Первый словно очнулся от секундного наваждения, лага. Они четверо всё также сидели в БТР. Двигатель не был заглушен и тихонько урчал, напоминая о себе лёгкой вибрацией.
Ханни удивлённо моргнула, дёрнув головой, ошарашенно глядя на Первого. Фид и Рейко что-то бубнили, склонившись близко-близко друг к другу. Кажется, они поняли всё, как и Ханни.
Это был последний подарок. Последний привет от доброго цифрового духа. Или, может, просто случайность. Удача, по которой внезапно сработало что-то в недрах замороженного Объекта. А может, и нечто
