— Нет, я так не могу, — смеюсь, ну вот как с ним настроиться? — Разве можно с такими вещами прикидываться?
— Вообще-то, мне приходилось! — и на меня с укором смотрит, глазами прожигая. — Думаешь, я просто так к тебе раньше цеплялся?
— Постоянно дразнил и разыгрывал!
Сам попросил подумать и вспомнить. Пожалуйста, все ради любимого парня.
— Да, так и было, — не отрицает хоть. — Но так я прикрывался, что мне нравится подружка сестры.
Оп! Другой поворот. Так вот зачем я год назад проходила два дня с наручниками…
— Мне тоже нелегко пришлось, — улыбаюсь, когда он обнимает. — Ты обзывал меня, что сохну по тебе. Ладно, признаюсь… Я врала, когда отрицала.
— Но ты же помнишь, что твое вранье я чую за версту? Ага?
Ох, попалась так попалась.
Зато сад получил свою дозу признаний.
Ну, и не только… Долго стоять и болтать — не про нас. Уже не замечаем, кто первый нападает с поцелуем. И хочется одного в этот самый момент. Никогда не расставаться с прозорливым и… до невозможности особенным парнем.
— Ой! Я, знаешь, что подумала?
Высвобождаюсь из его крепких рук. Прыгаю на месте, радуясь, какая же отличная идея ко мне вдруг постучалась.
— Помнишь тот шар желаний?
— О Господи! Опять? — Евсей за лоб хватается.
— Давай перепишем мое желание, а? Прошлое забудем, а новое напишем!
— Лизок, ты уверена, что так это важно? Ну кто в такое верит?
— Ты! — прямо и четко показываю.
Евсей же выкрал мою записку. Прочитал.
И кто потом убеждал, что там все о нем?
Кому мерещилось, что я за ним охочусь?
Да я меньше, получается, верю, чем он.
— М-да, записку и правда переписать не мешает, — все-таки соглашается, недолго думая. — Без всяких похожих на меня парней, серьезных выкинуть нафиг. Только ты и я.
— Только наша любовь, — говорю без всяких сомнений.
Ну, я на будущее планировала придумать записку. Евсей парень шустрый, потребовал не ждать. Срочно надо ему новое желание.
А потом скажет, что я только верю?
Да конечно, совсем по нему не заметно.
До дома возвращаемся бегом. Торопимся срочно закрепить новое желание о нас. Братья Сомовы отвлекают и ржут. Но мы не сбиваемся, пишем.
— Ну вы даете! Это кто же в такое поверит? — громче всех Гордей заливается.
— Не поняла? Что значит «кто»?! — к нему Майя подходит, руки в боки упирая. — А ничего, что твое желание из шара сбылось? Или забыл как?
Гордей в лице меняется, забегали глазища.
— Любимая, такое не забудешь, — обнимает свою девушку. — Это они сомневаются, но ты-то знаешь, кто больше всех верит.
Евсей прогоняет братьев подальше от нас. Прячет в карман листочек с желанием. Все просят дать посмотреть. Но мы-то умеем быть тайной парочкой. Отшучиваемся. И я вижу по Арине — подруга, конечно же, и так догадалась.
Посиделки заканчиваются поздно. Болтаем, угощаемся тортом. Кажется, что и не было вчерашнего дня, моего отчаяния, страха потери. Наверное, помня подлость кузенов, особенно хочется быть к Евсею поближе. Ведь он тот, кто злился, но верил мне. Верил!
Арина, зевая, сообщает, что дверь оставит открытой. Уходит спать. Раньше нее испарились Платон и Амелия. За ними Гордей закинул Майю на плечо и уволок. Так мы остаемся в столовой одни.
Я же всегда ночую у подруги, когда попадаю в дом Сомовых. Только сейчас получаю еще одно предложение…
— Давай ко мне поднимемся, Лизок? Ты давненько туда не заглядывала.
Ну да, после погрома не довелось.
И вообще!
— Ты же сам мне запретил к твоей берлоге приближаться?
— Раньше ты не слушалась и все равно лезла, — посмеивается, прижимая к себе.
— И что? Не боишься, что я там все вверх дном переверну?
Вообще-то, не собиралась, но мало ли…
— Не-а, боюсь, что я тебя не выпущу оттуда.
— Тогда… — специально тяну, наблюдая за его напряжением. — Тогда я хочу к тебе заглянуть. Но боюсь, что потом ты не выгонишь.
Евсей только и рад, как оказалось. Подхватывает на руки и к лестнице несется. Я смотрю в его жгучие карие глаза, не замечая ступеней. Мелькает сбоку фон, но вижу только нас.
В берлоге осталось все по-прежнему. Но мы усиленно делаем вид, что я должна была сюда попасть всего лишь в гости. Даже получаю чашечку капучино. Про себя отмечаю, как хорошо, что шампунь не подали из кофеварки.
Только совсем не до напитка становится, когда я теряю голову от поцелуя. Тянусь продлить еще и еще. Мне кажется, или мир остановился вокруг? Каждое прикосновение Евсея будто жжет. Опаляет и дразнит.
— Ты моя сладкая девочка, только моя, — он доводит до дрожи словами и снова целует.
Что мною движет, так это желание. Такое невозможно обуздать. Скрыть. Да я и не пытаюсь. Мой первый настоящий парень, моя первая любовь. Плавясь в ласках его рук, я горю и хочу, хочу, хочу… всего только с ним, с единственно любимым.
— Лизок, — хрипло шепчет, поправляя футболку на мне. — Ты можешь остановить меня… Не думай, что тороплю.
Евсей
Хвост сопротивляется. Требует уже поторопиться!
Так и орет из штанов: сколько можно?!
— Ты мой первый парень, Евсей… И ты тот, с кем я готова стать твоей… разве сам не видишь?
Лиза смущается в своем признании. Крепко обнимает мою шею. Такая нежная и хрупкая. Такая моя.
Я не только вижу и чувствую, но и близок к помешательству. С ней я и сам во всем как впервые.
— Спасибо, что дождалась меня, Лизок, — называю так свое прозрение, кайфуя от мысли — не опоздал.
В спальне опускаю свое сокровище на кровать. О да! Мне ее здесь очень не хватало.
Еле сдерживаюсь, чтобы грубо не срывать с нас одежду. Свою не берегу, а с Лизы снимаю плавно, растягивая удовольствие. Любуюсь при свете луны на нее, ведь я мог об этом только мечтать. Шепчу, какая красивая девочка у меня. Скользя поцелуями, ловлю ее стон и сам не владею собой, когда с губ любимой срывается мое имя.
Вскрик ее первой боли. Наша жажда друг другом и ослепительный взрыв. Мы пересекаем последнюю черту, становясь еще ближе. Эта звездная ночь только для нас, и я знаю, что мы о ней не забудем.
— Люблю тебя, малышка, — укладываю голову Лизы к себе на плечо.
— Вместе навсегда, — она приподнимает лицо, глядя на меня, повторяя смысл нашей записки желаний.
— Обещаю, так все и будет.
Внутри себя думаю, что сделаю для этого все. Лизе от меня не сбежать, это уж точно. От Сомовых еще никто не убегал.
