— Тогда... тогда... пожалуйста, не лишайте его компании! Я... я не считаю брак фиктивным... Руслан, скажи что-нибудь, в конце концов!
Следующий миг окончательно вышибает землю у меня из-под ног.
— Я не могу лишить Руслана компании, Тась, так как он отказался от права наследования, после чего сам выкупил акции. Причём судя по дате, — Демид Костров смотрит в брачный контракт, — за неделю до подписания брачного контракта.
У Довлета вытягивается лицо. У бабули Костровой тоже.
Своё я даже представить боюсь.
— Как... выкупил? — шепчу еле слышно. — До подписания контракта? Вы точно уверены, что не ошиблись в датах?!
По лужайке проносится шепоток гостей.
Я медленно поворачиваюсь к Руслану, не веря в то, что только что услышала.
— Выкупил... Тогда, зачем ты женился на мне? Почему...
Глаза Руслана обжигают своей чернотой и глубиной.
— Наверное, потому, что хотел на тебе жениться, — отвечает тихо, но для меня его ответ звучит как раскат грома во время самой сильной грозы. Это когда пространство разрывает мощный треск, от которого трясутся колени.
— Ну да, — продолжает Костров старший, откашлявшись. — А тебя, Долвет, Руслан начал подозревать в том, что ты под него копаешь. И он также выяснил, что ты организовывал сделки с конкурентами якобы от его лица, чтобы подставить. Сегодня мы получили официальную информацию, подтвержающую данный факт. А это, — Демид потряс контрактом, — дополнительное доказательство твоего гнилья. Через пару дней вся волокита с официальной передачей прав управления компанией будет окончена, и Руслан заступит на пост президента. Думаю, ему решать, как в итоге поступить с тобой. Вся эта демагогия с брачным контрактом была проведена лишь с той целью, чтобы вывести тебя на чистую воду. Твоему отцу было бы за тебя очень стыдно.
— Что за интриганство, Демид? Меня можно было поставить в известность? — ворчит бабуля Кострова, ткнув сына тростью.
И, кажется, Довлет тоже что-то говорит, пытается оправдаться. Но я не слушаю и не смотрю.
Мой взгляд сосредоточен на мужчине передо мной, его чёрных глазах и мальчишеской улыбке, слегка смущённой даже что ли.
В груди сдавливает от наплыва эмоций, в которых я не могу разобраться. Переносицу щиплет от подступивших слёз. Я резко прижимаю ладонь ко рту и громко всхлипываю.
— Тась, — выдыхает Костров, нахмурив брови.
— Ты сволочь, Костров! — бью его изо всех сил в плечо и снова громко всхлипываю. — Я думала, ты ничего ко мне не чувствуешь!
— Прости, я долго пытался разобраться. Но ты тоже хороша. Делала вид, что не любишь меня. Молчала столько лет!
— Ненавижу тебя! — снова бью его кулаком.
А Руслан хватает меня за запястье, тянет на себя и прижимает к своему телу, целуя мокрые от слёз щёки.
— Не правда. Ты меня любишь. Ты только что при всех это сказала. Здесь слишком много свидетелей, так что не отвертишься.
Мой взгляд застывает на его лице. По рукам пробегают мурашки то ли от тепла в его глазах, то ли от касаний его рук, а может дело в том, что я, наконец, вижу в той самой любимой глубокой черноте то, чего раньше не замечала, в чем сомневалась.
— Хороший момент, чтобы сделать предложение, Тась.
— Какое ещё предложение, Костров? — снова шмыгаю носом.
— Выходи за меня замуж.
— Ты пьян? Мы уже женаты.
Кажется, где-то позади раздаётся голос бабули Костровой "Ещё одна их свадьба, и я сопьюсь!"
— Я хочу по-настоящему, Тась.
— А у нас не по-настоящему?
— По-настоящему, это когда ты знаешь, что я хочу жениться на тебе потому, что тоже люблю тебя.
Я снова разражаюсь слезами.
Та Тася Маршанская, которая вбежала в кабинет своего лучшего друга, чтобы сделать ему предложение, до смерти боялась никогда не услышать этих слов. Та Тася Маршанская словно осталась в другой жизни. А в этой есть я — Таисия Кострова. Любящая и любимая жена,
