мешало ему пройти. Так что оставалось только смотреть.
Проносились дни, но из пещеры так никто не вышел. За один миг пролетали года, но темный овал молчал. Ничего.
Асмер отчаялся.
– Неужели это все? – подумал он.
Изображение вокруг вдруг моргнуло, и Асмер увидел, что долина изменилась. Теперь ее покрывала густая и буйная растительность, а на месте лагеря Святых выросло селение. Там, занимаясь своими делами, копошились люди. Именно люди, а не Святые. Они были нормального роста, с совершенно обычными для людей лицами. В них не было ничего от святых, за исключением, разве что, их речи, такой же, но совсем другой. В ней больше не слышалось того благородства и интеллекта, как у первых носителей, лишь беспомощность и безграничный страх того, что таится под землей. А еще благоговение. И преклонение.
Самым большим зданием во всем селении была деревянная постройка с свернувшимся кольцом змеем в роли флюгера. На его крыльце, раскинув руки, стоял человек в карминовых холщовых одеждах, выглядевших много богаче, чем у остальных жителей поселения, одетых в грязные до пола рубахи. Стоявшие перед ним люди, слушали его слова с лицами, полными преданности и веры. Асмер слышал его, но понять слов не мог. Да и не хотел. Почему-то ему казалось, что он итак знает, о чем речь.
– Hen gutur Dar Ferir, – вскрикнул он.
– Dar Ferir, – толпа вторила.
А затем случилось то, чего Асмер никак не ожидал.
Горожане отступились, освободив дорогу процессии, во главе которой шел столб с привязанным к нему человеком. Человек был бледен и выглядел немного по-другому, нежели остальные. В нем явно виднелись черты Святых. Крупные черты лица и эти бесконечно глубокие радужные глаза. Толпа его явно ненавидела. Люди плевались и кидались в него грязью и камнями, выкрикивая какие-то ругательства, но полукровка не реагировал.
Он очнулся ото сна только тогда, когда столб поднесли к темному входу в пещеру.
И Асмер понял почему.
Из ее темных, бесконечных недр раздался голос. Тот самый.
Толпа снова завопила, вставая на колени.
– Dar Ferir…Dar Ferir…Dar Ferir…
Человек на столбе закричал, инстинктивно пытаясь схватить руками голову, но они были связаны. Из его крупного приплюснутого носа ручьем хлынула кровь, из его заостренных ушей ручьем хлынула кровь, из его больших, волшебных глаз ручьем хлынула кровь…
Из тьмы, из завесы мрака, что отделяла Святого от скрытых под землей пещер и от того, что там скрывалось, в мгновение ока вылетело что-то фиолетовое и схватило жертвенный столб вместе с бьющейся в агонии жертвой, а затем, оставляя за собой шлейф черной крови, унесло его куда-то в глубины.
Толпа ликовала, а человек в карминовых одеждах молча улыбался, а под кожей его лица на секунду что-то зашевелилось, словно маленькие червячки, пытающиеся выбраться на волю.
Все вокруг снова завертелось, а образы закрутились с бешеной скоростью. Асмер отдалялся от земли против своей воли, видя, как на месте церквушки вырастает огромный собор, а по обе стороны от него еще два. Видел, как вся долина преобразуется, превращаясь в город, окруженный высокой стеной. Атифис таял где-то внизу, пока совсем не растворился на фоне зеленой пущи.
***
Асмер снова был в том самом просторном мраморном зале, надписи, на стенах которого увлекли его в мир прошлого. Образы и видения окончательно отступили, и теперь он чувствовал твердую поверхность под ногами. Но некоторые картины все еще крепко держались за какую-то часть разума Асмера. Он все еще видел перед собой человека в багровых одеждах, которого так внимательно слушала толпа, видел змея на конце шпиля деревянного здания, видел испещренное страхом лицо полусвятого и фиолетовый раздвоенные язык, утаскивающий его тело внутрь пещер.
Голова Асмера была переполнена мыслями, словно бочка с водой, трещащая по швам от давления воды. Ему нужно было все обдумать. Привести порядок в мозгу и сделать какие-то выводы из этого.
Но пока важны были Мирра и Амелия. Асмер не знал, сколько времени он простоял здесь, поэтому надо было спешить к его спутницам, пока с ними ничего не приключилось, тем более, что две беззащитные девушки могли не на шутку перепугаться, оставшись, второй раз одни в этих красивых и величественных, но жутких катакомбах.
Они отдыхали. Амелия спала на коленях Мирры, которая в свою очередь, не сомкнула глаз. Вероятно, из-за того, что девочке, по всей видимости, снились не самые приятные сны. Она вспотела и судорожно тряслась всем телом, беспокойно бормоча что-то невнятное. Мирра пыталась ее успокоить, поглаживала длинные соломенные волосы и целовала девочку в покрытые испариной щеки. Вскоре Амелия затихла, и ее бормотание сменилось на тихое посапывание.
Асмер вышел из тени медленно, чтобы не испугать Мирру, но та и не думала пугаться, лишь устало и опечаленно взглянула в отсутствующее лицо Асмера и глубоко вздохнула:
– Быстро же ты.
Асмер ничего не ответил, да он и не мог ничего сказать. Судя по ее словам, он отсутствовал совсем не долго, настолько, что девчушка не успела еще отдохнуть. Асмер был не против, он никуда не торопился. Стараясь не шуршать плащом, сел рядом с Миррой, натянув капюшон так, чтобы она не видела его лица, чувствуя, что девушка хочет с ним поговорить.
– Асмер, – тихо произнесла она, но тот не отреагировал.
– Асмер, – повторила Мирра, уже настойчивее, а затем сдернула капюшон с его головы. – Посмотри на меня. Я тебя не боюсь.
Асмер повернул к ней голову. Он ожидал почувствовать отвращение и страх, бурлящие в разуме девушке. Только Мирра смотрела на него абсолютно спокойно. С грустью и печалью, но без неприязни.
А внутри Асмера зияла ледянящяя пустота. Она обжигала.
– Ты помнишь, кто это с тобой сделал?
Он помнил. Все это было из-за человека с металлическим голосом, из-за тех выряженных в мантии церковников. В том, что с ним стало, были виноваты церкви. И только они.
Три великие Церкви Атифиса, столбы, на которых зиждился этот великий и ужасный город. Всего лишь обман.
Теперь Асмер понял это. Церкви никогда не существовали сами по себе, никогда не верили в своих богов. Все они были преданы только одному богу, что давным-давно призвал в пещеры Святых, что обитает где-то в глуби катакомб по сей день. Асмер снова вспомнил того человека.
– Под его кожей что-то шевелилось. Совсем как в мыслях Мирры о моем лице, – подумал Асмер. – Значит ли это, что с ним стало то же самое, что и со мной? Нет. У него, по крайней мере, было лицо.
Теплая, маленькая рука дотронулась до его лица. Асмер хотел
