видеть раджкумари, — сказала Первин. — Не могли бы вы меня к ней отвести?
— Что? Почему ее? — В голосе звучала досада.
— Княжна Падмабаи осталась без матери и без брата. Полагаю, ей трудно такое выдержать. Она в смятении и напугана. — Первин удивилась, что он и сам об этом не догадался.
— Неправда. Мы слышали — она весь день играла, — невинно вставила Арчена с другой стороны джали.
Первин чувствовала, что ее не пускают к княжне намеренно.
— Я была бы признательна, если бы вы отвели меня к ней…
Арчена ответила прежним своим неприятным тоном:
— Не выйдет. Никто не захочет вас к ней вести.
Первин с трудом скрыла свой гнев.
— Вы слышали, что Басу-сагиб только что дал мне разрешение осмотреть дворец. Поскольку отец княжны мертв, я официально являюсь ее опекуном. И я крайне встревожена.
В голосе Арчены звенел холод:
— Я вам верю. Но никто не хочет вас сопровождать. Говорят, вы на всех назар наложите.
Первин пришла в ужас.
— Я ни на что такое не способна. Я обыкновенная женщина.
Последовало долгое молчание, которое прервал тихий голос:
— Я ее отведу.
На другой стороне перегородки раздалось громкое бормотание фрейлин. Потом вновь заговорила незримая Арчена:
— Позволяю.
Золотая дверь в стене открылась, через порог переступила горничная средних лет в скромном бело-синем сари. Первид ободряюще улыбнулась ей:
— Как вас зовут?
Горничная сложила руки в намасте и пробормотала:
— Свагата. Все дурное, что могло произойти в моей семье, уже произошло. Я готова к любым жертвам.
Они двинулись в путь — вышли из старого дворца и пошли через двор; Первин попыталась подбодрить горничную, которая шагала скованно, не поднимая головы:
— Свагата-бхаи, я не причиню вам вреда. Мне просто нужно попасть к княжне.
— Я вас отведу. Только не давайте мне ни денег, ни писем.
Первин на ходу обдумала эти слова.
— Это как-то связано с Читрой?
Свагата искоса посмотрела на нее.
— Да. Она моя дочь. Из-за вас ее бросили в дворцовую тюрьму.
Первин вздрогнула.
— Где эта тюрьма?
— Под старым дворцом. — Губы Свагаты мучительно искривились. — Там холодно, мокро и крысы.
— И преступники? — Первин не смогла скрыть свою тревогу.
— Сейчас там больше никого. А в старые времена махараджи сажали туда воров. Дурное место.
Первин стало стыдно за просьбу отправить письмо — тем более что сама она благополучно добралась до гостевого дома еще до его получения.
— Я прошу прощения. Понятия не имею, кто обвинил вашу дочь в дурном поступке.
— Кто-то находился в коридоре у вашей двери. Тут стража повсюду, — угрюмо произнесла Свагата. — Просто сейчас они ищут махараджу, а обычно подслушивают по всем углам.
Глядя сквозь ряды колонн в полумрак, пронизанный тенями, Первин убедилась, что они одни. Впрочем, пусть повторяют то, что она скажет вслух.
— С Читрой поступили несправедливо. Я поговорю про это с раджматой.
— После встречи с княжной? — Глаза у Свагаты вспыхнули.
— Да. Сразу после.
Дверь детской, расположенной на первом этаже нового дворца, стояла открытой. Падмабаи сидела в центре зелено-розового агрского ковра и играла с большой нарядной английской куклой. Подойдя поближе, Первин заметила, что в руке у девочки серебряные маникюрные ножнички и она отрезала кукле половину черных кудряшек.
Падмабаи подняла глаза, когда ее айя — худощавая пожилая женщина — вскрикнула при виде Первин. Айя, частя, заговорила со Свагатой на том же местном диалекте, на котором говорили и носильщики паланкина. Свагата перевела:
— Она испугалась, когда вас увидела. Я объяснила, что вы не похищали махараджу. А приехали помочь.
— Мне нужно задать княжне Падмабаи несколько вопросов, — обратилась Первин к Свагате на маратхи. Старшая горничная передала ее слова айе — та села на пол, не сводя с Первин подозрительного взгляда. Первин чувствовала себя неуютно в присутствии женщин, зная, что они понимают маратхи.
— Вы не будете так добры подождать снаружи? Если княжна чего-то не поймет, я позову вас на помощь.
Судя по выражению лиц служанок, им совсем не хотелось оставлять последнего отпрыска княжеской семьи наедине с человеком, обладающим дурным глазом. Однако проявить откровенное неуважение к высокопоставленной посетительнице они тоже не решались.
Первин закрыла тяжелую дверь и подошла к княжне Падмабаи. Села с ней рядом на ковер и спросила:
— И что делает ваша кукла?
Падмабаи поглядела на нее серьезными глазами и ответила:
— Она готовится. Нужно ей обрезать волосы, а потом надеть белое сари.
Видимо, девочка вспомнила, как мать или бабушка вели себя после гибели князя Пратапа Рао. Итак, Падмабаи считает, что с князем Дживой Рао случилось худшее.
— Понятно. А расскажите-ка мне, чем вы вчера занимались с братом.
Ножницы замерли у девочки в руке, и она ответила:
— Все меня об этом спрашивают!
Первин напомнила себе, что в разговорах с представителями княжеской семьи необходимо проявлять почтительность. Но как одновременно получить нужные сведения?
— Вы же знаете, что меня тогда здесь не было. Расскажите, пожалуйста.
Падмабаи продолжила отхватывать прядки.
— Мы играли со змеем на крыше. Потом приехал дядя, вы ушли с ним разговаривать. Потом Адитья заплакал, потому что его обезьянка умерла. Я тоже плакала. Почему Бандар умер? Это неправильно. А потом брат тоже заплакал.
— Из-за обезьянки?
Девочка снова взглянула на нее, но ничего не ответила.
Первин попробовала еще раз:
— Так почему же плакал махараджа?
Падмабаи замотала головой.
— Я вам не должна говорить.
Первин, чтобы не напугать ребенка, тщательно подбирала слова:
— Княжна Падмабаи, я боюсь, что ваш брат мог заблудиться. Ему, наверное, очень страшно. Я должна его найти.
— Ну уж нет! Ему не страшно. Он пошел в хорошее место.
Тут Первин вдруг обожгла мысль про тюрьму, о которой упомянула Свагата. А если князь знал про нее, туда и отправился — и не смог выбраться?
— А это место внутри дворца? — Княжна молчала, но Первин решила не отступать: — Пожалуйста, скажите мне все как есть. Вы же очень умненькая девочка, вы должны знать правду.
— Я не девочка! — выпалила Падмабаи. — Я княжна.
Первин решила попробовать другой подход:
— Княжна Падмабаи, вы играете в самых разных местах, а в старом и новом дворце сотни комнат, есть даже и подземелья. Может, князь где-то прячется?
Она качнула головой.
— Откуда вы знаете?
— Я видела с крыши, как он убежал.
Первин попыталась скрыть волнение — не хотела, чтобы Падмабаи поняла, какие важные сведения сообщила.
— У вас острые глаза, вам и бинокль не нужен. Как же он выбрался из дворца, если всюду охрана?
— Через маленькую дверь в зенане, пока все дамы пили чай.
— Какой молодец. И куда он отправился?
Падмабаи молчала.
— Почему
