целован всеми верующими при встречах с ним, индивидуален и существует только при жизни каждого конкретного папы? Потом его расплавляют.
— И тот первый портрет Папе понравился?
— Да, и он удостоил меня частной аудиенции. Я рассказала, как работала. Он был растроган тем, что в портрете отражены секреты, которые не каждый заметит. В частности, в посохе отражается Мадонна с младенцем. Считается, что Мадонна спасла Папу от смерти во время покушения. Он всегда держал перед собой ее образ. В Ватикане сказали, что я угадала «третий секрет Фатимы», предсказавшей, что Мадонна спасет «человека в белом».
— А вообще, как он Вас воспринял?
— Он меня спросил: «Вы русская?» Я сказала: «Да». Потом он внимательно посмотрел на картину, потом на меня и сказал: «Да здравствует русское искусство! Продолжайте в том же духе!»
— А как происходили встречи с другими понтификами?
— Тоже доброжелательно. Бенедикт XVI при первой встрече сказал, что хорошо знает мои портреты, что «все они шедевры»…
— Здесь Вам лучше работается, чем в России?
— Здесь я себя чувствую более востребованной. За эти годы у меня появилось много друзей, поклонников. И они живут не только в Италии. Ко мне приезжают со всего мира. В том числе и из России. Есть люди, которые ждут мои картины, годами стоят в очереди. Как правило, заказчики из аристократических семей. А что такое аристократия? Это люди, которые следуют семейным традициям, знают многовековую историю своего рода. Среди клиентов есть представители фамилий, известных с ХI — ХIII веков. Вижу некий символ в том, что в «Тайной вечере» я собрала портреты аристократов. Для них важно иметь свое художественное изображение для потомков. Для итальянской, европейской и даже американской знати это вовсе не тщеславие, а вопрос преемственности. Я создала портрет Великой герцогини Люксембургской, официальный портрет президента Мальты. Наконец, я написала портрет князя Людовизи. Было пять пап из этого рода. В их числе — Григорий ХIII, который произвел реформу календаря в 1582 году. Это когда православная церковь осталась при юлианском.
— Над чем сейчас работаете?
— Заканчиваю большое полотно святого Георгия.
И Наталья показала мне эту картину. Очень необычное произведение, эмоциональное, колоритное, с большими смыслами… Но до конца не буду раскрывать содержание этой работы, поскольку художница над ней еще трудится.
— Пишу еще очередной портрет кардинала. Это тоже официальный заказ Ватикана. В работе еще несколько картин. Одну из них могу показать. Работа над ней практически завершена. Она посвящена теме насилия над женщинами.
— Поговаривают, что художественная школа в Западной Европе умирает…
— И это чистая правда. Здесь у них школы практически нет. Даже намека нет на тот уровень, который еще сохраняется в России. Наша страна молода по сравнению с Италией. Вымирающая европейская нация поддерживается благодаря иностранцам, которые приезжают сюда. То же самое с искусством. Люди много видели, пережили и живут прошлым. Россия продержалась лишних 100 лет благодаря «железному занавесу». Классическая школа подразумевает труд, учебу, терпение, если хотите, то и самоотдачу, и даже некое отшельничество. Качества, во многом присущие закрытым социумам. Но несмотря на то, что я почти четверть века живу в Италии, я остаюсь русской художницей — прежде всего по своему образу мысли. Очень скучаю по России… Переживаю… И как могу стараюсь ей помочь.
— Как Вы проводите свободное время?
— Его практически нет. Когда бывает, отвожу душу — музицирую. Или пишу очередную сказку для взрослых. Или гуляю со своим филином. Два раза в год на 4–5 дней как Дама Мальтийского Ордена уезжаю во французский Лурд и ухаживаю за больными.
— Скажите, Наталья, а Вы не поменяли вероисповедание?
— Была, есть и останусь православной.
— Есть ли у Вас сокровенная мечта?
— Есть. И не одна. Все они связаны в основном с моим творчеством. Хочу, например, организовать в Москве выставку своих работ и посвятить ее памяти глубоко уважаемого мной Ильи Сергеевича Глазунова. Также была бы рада написать портрет Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. Есть и другие желания… Но пусть они останутся со мной.
2018 г.
Путешествующий во времени
Артезиан… Как много в этом слове для тех, кто интересуется историей Древнего мира. Земля Крыма до сих пор хранит много тайн. Археолог Николай Винокуров — один из тех, кто по зову сердца исследует эту землю. Он заведует кафедрой истории древнего мира и средних веков исторического факультета Московского государственного педагогического института. В 1986–1991 годах был начальником Артезианского отряда Восточно-Крымской археологической экспедиции Института археологии АН СССР, с 1992 года возглавляет Артезианскую археологическую экспедицию. Раскопками занимается более 40 лет (Центральная Россия, Юг России и Украины, Северная Африка, Средняя Азия, Ближний Восток). Являлся полевым директором Российской археологической экспедиции Российского института египтологии в Каире Центра египтологических исследований РАН (раскопки древней столицы Египта — Мемфиса, 2003–2006). Член Экспертного совета по истории, археологии и смежным научным дисциплинам при Совете Федерации (с 2010). Автор более 120 статей и 5 монографий. Мы ведем беседу с Николаем Игоревичем Винокуровым прямо среди знаменитых крымских развалин, которые он изучает вот уже более 30 лет.
— Николай Игоревич, еще в советские времена я не раз бывал здесь и мечтал с вами познакомиться. Но как-то все не складывалось. Местные жители, которых я расспрашивал о вас, утверждали, что именно вы совершили это открытие мирового значения — обнаружили в Крымском Приазовье античное городище и некрополь Артезиан. И только теперь мне наконец-то удалось встретиться с вами. Скажите, правда ли, что это открытие вы сделали, сидя за столом в своем кабинете в Туле, а археологу В. Зубареву осталось только вооружиться лопатой и кисточкой и начать раскопки в указанном вами месте?
— Нет, все было с точностью наоборот. Местные немножко напутали. Открыл этот удивительный археологический памятник как раз Виктор Геннадьевич Зубарев, мой коллега и друг, с которым мы работали в Восточно-Крымской археологической экспедиции под руководством нашего учителя А. А. Масленникова. Виктор Геннадьевич готовил в Туле кандидатскую диссертацию, изучал древнего географа и историка Клавдия Птолемея. По расчетам Зубарева, один из населенных пунктов — Пароста, упомянутый Птолемеем, находился в урочище Артезиан, в Крымском Приазовье. Весной 1986 года, приехав в Крым на разведку, В. Зубарев и А. Масленников сразу же нашли этот объект, который получил название по урочищу. В то время я после окончания МГПИ служил рядовым в армии в Германии и никак не мог участвовать в этом блестящем открытии. Копать Артезиан я начал только после возвращения к гражданской жизни. Памятник представлялся тогда обычным, ничем не отличавшимся от десятков подобных укрепленных античных
