меня по щеке, которая теперь истекает кровью. Я снова кричу, потому что никогда в жизни не испытывала такой боли. Слёзы стекают в рану и становится ещё больнее. Лишь увиденная картинка заставляет мой крик утопиться в собственном отчаянии… Этот устрашающий человек облизывает свои грязные пальцы, на которых моя кровь…
Тошнит. И боль во всём теле. Я во все глаза смотрю и, мне кажется, что я сейчас потеряю сознание. Я даже хочу потерять сознание… Потому что я не могу такого вынести. Такой реальности. Это же не сон, да? Неужели не сон? Но боль настолько сильная, что ни одно бы подсознание не смогло её воспроизвести. И я понимаю, что это не сон…
И вот теперь накрывает по-настоящему. Я оборачиваюсь на друзей и зову их по очереди. Я не знаю, что ещё делать. Как мы могли очутиться в таком кошмаре?? Это какие-то враги Майка? Он говорил, что у него много врагов из-за того, что он наследник… Они будут его шантажировать?? Или что?! Зачем этим людям мы???
Мою шею сжимают так, что голос срывается на писк, а губы синеют. Один из мужчин душит меня, улыбаясь. Я перебираю босоножками по бетонному полу, покрытому кровью и пеплом. Я задыхаюсь…
– Тебе лучше заткнуться, Джессика Ди Белл, – угрожает ублюдок на диване. – Иначе к приезду твоего тупицы, ты будешь вся синяя и затраханная.
Мою шею отпускают и я начинаю кашлять. Закашливаюсь в остром приступе. Частицы пепла попадают мне в горло и становится ещё хуже.
– Дайте ей воды, – раздражённо кидает он.
И мне дают.
Боже, моё лицо высоко поднимают и просто-напросто вливают воду в глотку. Я захлёбываюсь сквозь кашель. И когда моё лицо отпускают, желудок сжимается и я… практически рву водой. Я тяжело дышу, согнувшись насколько позволяют прикованные руки. И понимаю, что… плачу.
Нет, я рыдаю.
Практически безмолвно, но так сильно… что огромные капли топятся в кровавом месиве под ногами. Мне страшно даже поднять голову. Мне страшно сказать хоть слово. Мне так страшно никогда в жизни не было…
За что мне такой кошмар?
Майкл
Я резко торможу возле клуба, стирая шины с диким скрипом. Представляю что переехал ими глотку Дориана Хоггарта. Поспешно накидываю кобуру с двумя пистолетами поверх рубашки и достаю один из них. Перезаряжаю и влетаю внутрь. Не стреляю на поражение, потому что боюсь попасть в Джесс или наших друзей. И эта осторожность играет против меня, потому что на входе меня уже поджидают несколько амбалов, которые тут же обезоруживают меня.
Пистолет отлетает слишком далеко. Практически к ногам моей малышки. Когда я сталкиваюсь с её убитым взглядом. Когда вижу в каком она состоянии…
Удар. В живот.
Я сгибаюсь непроизвольно, чувствуя как заламывают мои руки. Джесс вскрикивает, умоляя не трогать меня. Её сорванный голос подрывает мои личные мосты ведущие к здравости. Я ничего не вижу кроме её отчаяния. Вырываюсь из хвата и в рукопашную бьюсь с тремя уёбками. Раскидываю их по сторонам, подпитываясь гневом. Я бы никогда не осилил их физически, но боль… которую ощущает Джессика, заставляет меня выйти победителем из схватки.
Ненадолго.
Дориан Хоггарт выходит вперёд и направляет на меня пушку.
– Прошу, не трогайте его! – голос Джессики разлетается стенами и раздирает моё сердце. – Не делайте этого, молю…
Я поднимаю руки, показывая, что не двигаюсь.
– Не глупи, Хоггарт, – рычу.
Он лишь ухмыляется.
– На колени, сопляк!
Я сжимаю губы. Я знаю, что у меня нет другого выбора. И я опускаюсь…
Мои руки сразу же фиксируют сзади. Его люди уже очухались. Меня лишают второго пистолета отшвыривая его подальше. Твою же мать…
Ёбаная западня.
– Не ожидал увидеть меня вновь? – самодовольно облизывается старый хрен. – Сюрприз, Кано, – он опускает оружие. – А вот то, что твоё слово ничего не значит – не стало для меня сюрпризом. Ты весь в своего отца.
Я сжимаю кулаки.
– Произошло недопонимание, – оскаливаюсь. – Или ты сильно обиделся?
– Хм… может, спросим у прелестной Джессики Ди Белл, сильно ли меня зацепила твоя выходка? – ублюдок отходит, открывая мне взор на девушку.
Сердце сжимается так, что кровь перестаёт поступать в мозг. Я смотрю на неё и ненавижу себя. Заплаканное и окровавленное лицо смешалось с макияжем Джессики. Она вся дрожит. А озеро в её глазах… как будто бы опустошено навсегда. И эти черные следы от рук на её шее. Пиздец. Им всем пиздец…
– Я ВАС ВСЕХ ПРИКОНЧУ! – срываюсь. – ВЫПОТРОШУ ДО ПОСЛЕДНЕЙ КАПЛИ ДЕРЬМА! СОЖРУ ПЕПЕЛ ВАШИХ ТЕЛ! ОТ ВАС, СУКИ, НИ КРУПИЦЫ НЕ ОСТАНЕТСЯ! КЛЯНУСЬ!
Я мог продолжать вечность, но лишь содрогание Джессики останавливает меня. Она во все глаза смотрит на меня и безмолвно плачет. И такое ощущение, что страх в её глазах… предназначается мне. Почему она меня боится?
– Не сомневаюсь, – ухмыляется Хоггарт. – Ты неплохое гриль-шоу здесь устроил.
– Заткнись! – рычу, потому что не хочу, чтобы Джесс этого слышала.
– О, ты переживаешь о своей сладкой малышке? – насмехается ублюдок. – Не стоит, я уже посвятил её в детали происходящего.
Блять.
Нет. Нет! Только, сука, не это!
– Джесс… – её имя срывается с моих уст как мольба.
– Майк, – перебивает меня. – Неужели… – задыхается. – …это, правда, ты?
Я смотрю на её боль в глазах и не могу признаться. Как я могу ей это сказать? Как??
– Не слушай их, – морщусь и протестую.
Сукина сына это не устраивает и он делает несколько быстрых шагов к ней, а после заряжает ей пощечину. Джессика вскрикивает от боли вперемешку со всхлипами. Я начинаю вырываться теряя контроль в очередной раз. СУКА, ЁБАНЫЙ УРОД! Он ответит за это…
– Сыграем в игру, Кано, – ублюдок разворачивается обратно ко мне. – Либо ты говоришь правду, либо я буду бить твою девку за каждую ложь. Уяснил?
Из меня сыпется отчаянный мат, потому что я уже свернул себе несколько суставов, но так и не смог вырваться. Блядство!
Джесс даже не смотрит на меня. Она всё поняла. Она плачет, сжимая свои спутанные ресницы. Кусает свои окровавленные губы, чтобы не завыть от отчаяния. И я не могу позволить, чтобы ей причинили ещё хоть каплю боли…
– Уяснил, – отвечаю, проглотив её страдания внутрь себя. – Это я. Это сделал я.
Блаженная улыбка играет на устах Хоггарта. А моя девочка крутит головой, больше не осмеливаясь посмотреть на меня.
– Не горюй так, сладкая, – он бросает взгляд на неё. – В конце концов он сделал это ради тебя. Чтобы спасти тебя и твой жалкий мирок, в котором ему так понравилось.
Дориан указывает пушкой на меня, и
