шипастых терний, и стены всё сужались, чтобы полностью окутать моё тело.
Одно мне удалось разглядеть за всем этим хаосом природы — как за стеной терний встали три седовласые всадницы на панголинах и вскинули руки к небу.
Ну что ж, потягаемся…
Я принялся рубить направо и налево с такой силой, какой никогда за собой не замечал. В лицо летели солёные брызги от сока рассечённых корней, жгли глаза, текли по рукам, шипы резали кожу и кололи тело, а я всё махал мечом.
Эта битва почти не приносила результата.
На месте убитых терний вырастали другие и снова принимались атаковать, опутывать ноги и руки, цепляться и тянуть в стороны, пытаясь распять меня прямо в воздухе.
И пока я рубил плети, не давая им окончательно победить, из моей головы не выходили слова Стефаны: « …корни вырастают из земли и опутывают тело жертвы за считанные мгновения. Разрубить их сложно, особенно когда они окрепнут на воздухе…».
Это значило, что пока тернии под землёй, они слабы.
Рубанув в очередной раз по стене из плетей и опять получив сноп брызг в лицо, я взял меч обратным хватом и со всего размаху вонзил клинок в землю у своих ног. Звериная чуткость моментально отметила изменения: часть плетей будто вздрогнула от боли.
Отлично.
Слабость найдена.
Я размахнулся и вновь вонзил меч в землю, после чего принялся делать это быстро и часто, буквально истыкав всё вокруг себя.
Тернии дрожали и даже будто стонали, а я убивал их с отчаянной жестокостью, колол, прожигал почву огнём, пробивал её льдом.
Плеть умирала за плетью, сети природы погибали и теряли силу, но напоследок били меня по лицу и рукам, царапали, резали и вонзали шипы. По коже сочилась кровь, пропитывая одежду, и в борьбу тут же вступала регенерация тела, которую я не мог контролировать.
Она срабатывала не быстро и не сразу, но всё же помогала справиться с кровотечением. Если бы не это, я бы уже свалился от кровопотери.
Не знаю как долго я боролся с силами природы, но в итоге мой меч, пропитавшийся соками терний и моей собственной кровью, перерубил последнюю плеть.
Передо мной всё так же стояли три женщины-Друида верхом на панголинах.
Они больше не колдовали и не призывали природные силы. Они будто не могли поверить в то, что я вырвался из их терний и теперь снова смотрел в глаза их питомцам.
На этот раз животные испугались так сильно, что прижались к земле и свернулись практически в калачи, выставив броню.
После этого из всех позиций Целители пустили стрелы.
Мне показалось, их не десятки, а тысячи.
Стиснув меч прямо за клинок, я рванул к ущелью, а навстречу мне неожиданно кинулась вся группа.
Не знаю, кто из них додумался до такого, но прямо на бегу они воспользовались суммарной бронёй — все одиннадцать человек.
Жёлтые молнии пронеслись по их телам и ударили в град подлетающих стрел. Всё, что летело мне в спину, отбросило в стороны и вверх. От треска переломанных стрел и глухого стука падающих осколков эхо пророкотало по долине.
Через пару секунд я оказался под прикрытием своей команды, а ещё через пару — уже у подвесного моста… даже сам не понял, как так вышло.
Я рухнул без сил практически у самого обрыва. Вокруг меня в круговую оборону встала моя команда. Хотя никто в нас больше не стрелял, они ещё несколько минут оставались на месте, а по их броне беспрестанно трещали жёлтые молнии суммарной брони.
— Невероятно… вы прошли… — послышался восторженный голос Стефаны где-то позади всех. — Вы прошли! Прошли!
Она радостно засмеялась, будто тоже состояла в нашей команде.
А вот остальные не смеялись. Наверняка, глядя на меня, всем хотелось всплакнуть — на моём теле не было живого места, как и на одежде. Её всю изрезало и изорвало шипами.
Я лежал на спине, смотрел на вечернее небо и не мог даже подняться.
От боли тело будто потеряло чувствительность, а может, я просто прощался с сознанием.
Вокруг все суетились с растревоженными лицами и паническими воплями «Что делать, ребята? Он истекает кровью! Надо вызвать Целителя!».
— Целитель уже здесь! — вдруг веско объявили рядом.
Через пару секунд надо мной склонилась Стефана. Она приложила к моей груди прохладные мерцающие ладони и начала лечение.
Я не следил, сколько прошло времени, я вообще больше ничего не контролировал, и это было так странно, но когда снова открыл глаза, то увидел перед собой улыбающееся лицо Исидоры.
— С возвращением, выскочка. У тебя хорошая регенерация тела. Все раны затянулись. Только бы форму сменить, а то весь в лохмотьях.
Я приподнял голову и бегло огляделся.
Мы всё также находились у моста, только солнце почти село. Значит, я провалялся около часа.
Вокруг меня собралась команда, все улыбались и бормотали насчёт того, что мы всё-таки дошли, и что я самый крутой из всех, кого они встречали.
Исидора помогла мне подняться, но её тут же отодвинула Рада Бородинская. Необычно было видеть её настолько серьёзной.
— Спасибо, — сказала она. — Ты спас мне жизнь.
Девушка целомудренно поцеловала меня в щёку и обняла.
— А вы спасли жизнь мне, — улыбнулся я.
Все принялись меня обнимать, и только через некоторое время я заметил, что Стефаны с нами нет.
— А где Целительница? — Я внимательно оглядел мост и округу рядом, даже зачем-то глянул в тёмную бездну ущелья.
— Она ушла к своим, — сообщила Исидора. — Исцелила тебя, подлечила остальных ребят, а потом ушла. Сказала, что дальше нам всё равно нужно идти одним. Иначе нас точно выгонят с турнира.
Я обернулся и окинул взглядом долину.
Казалось, что там снова никого нет, но это была лишь видимость: Целительницы всё так же сидели в засадах и ждали очередную группу несчастных. Недаром на этом отрезке отсеивается большинство команд.
Будто прочитав мои мысли, Лёва вдруг сообщил:
— Пока ты был в отключке, ещё тл-ли команды вылетело, не пл-лойдя долину.
— Из первокурсников только мы остались, — добавил Платон Саблин. — Да и второй курс тоже сильно пострадал.
Я подошёл к краю обрыва, глянул на мост и на дно каменистого ущелья. Там стояли люди в чёрных плащах и чёрных шапочках, похожих на перевёрнутые пиалы. Точно такую же я видел на голове главы Духовного Дома Янамара — на оракуле Тарэта.
От воспоминаний о нём холодок пронёсся по спине.
