полотно, обували в красные башмаки, вывозили в божий дом для погребения” (стр. 39). Петрей (стр. 192).
87
Арендт Классен фан Стелингсверф, или, как его звали русские, Захарий Николаев, нидерландский аптекарь, приехал в Москву в 1576 г. Буссов говорит о лично знакомом ему аптекаре, служившем “лет сорок сперва старому тирану, потом сыну его, после того Годунову и наконец Димитрию". Петрей, передавая это известие Буссова, называет этого аптекаря Арендтом Кляуссеном (см. “Сказ. совр. о Димитрии Самозванце”, II, стр. 103; Петрей, стр. 243). Кордт полагает, что Буссов считает сорокалетнюю службу Арендта Классена от его приезда до 1616 г., когда Буссов составлял свою хронику. См. Сборник Русск. ист. общ., т. 116, стр. CCXCIV.
88
Маржерет: “Голод свирепствовал с такою силою, что кроме умерших в других городах в одной Москве погибло от него более 120000 людей; их похоронили за городом на трех кладбищах, иждивением государя, повелевшего выдавать даже саваны для погребения. Столь великая смертность в Москве произошла от того, что царь Борис приказал раздавать ежедневно милостыню всем бедным обитателям столицы, каждому по московке, т. е. около 7 динариев. Услышав о таковой щедрости государя, жители окрестные устремились в Москву, хотя некоторые из них еще имели средства кормиться; прибыв же в столицу с пустыми руками, не могли содержать себя означенною милостынею, несмотря на то, что в каждый большой праздник и воскресенье получали по деньге, т. е. вдвое; посему, терзаемые голодом, одни умирали на улицах, другие дорогою на возвратном пути” (стр. 75). См. также Буссов (стр. 39),. Петрей (стр. 192), ср. в “Сказании Авраамия Палицына”: “Мнози же тогда от ближних градов пририщуще к царьствующему граду, пропитатися хотяще от милостыни царевы; славе бо велице преходящи о милостыни. И тии убо приходящей такожде погибаху скудости ради пищав (Русск. ист. библ., т. XIII, ст. 978).
89
Указ 1601 г. о хлебной спекуляции в “Сборнике князя Хилкова”, Спб., 1879, MS 62. См. также “Историко-юридич. акты XVI и XVII вв.” М. И, Семевского, Спб., 1892, стр. 55—60.
90
Маржерет говорит, что молва о Лжедимитрии разнеслась уже с 1600 г. “С 1600 года, когда разнеслась молва о Димитрии Иоанновиче, Борис занимался ежедневно только истязаниями и пытками; раб, клеветавший на своего господина в надежде сделаться свободным, получал от царя награждение, а господина его, или главного из служителей дома, подвергали пытке, дабы исторгнуть признание в том, чего они никогда не делали, не слыхали и не видали” (стр. 77—78). См. там же П. Пирлинг. Из Смутного времени, Спб. 1902, стр. 2—3.
91
В Данию были отправлены думный дворянин И. С. Ржевский и дьяк Посник Дмитриев. См. “Наказная речь царских послов И. С. Ржевского и дьяка Дмитриева к датскому королю Христиану IV, с извещением о вступлении царя Бориса Федоровича на престол, с предложением королю царской дружбы и с приглашением к царю великих послов” (Рукописные акты Копенгагенского государственного архива, извлеченные Ю. Н. Щербачевым, Спб., 1897, Стр. 329—334). См. также грамоты и крестоцеловальные записи послов и царя, заключающие условия брака герцога Иоанна с Ксенией Годуновой, № 79 — 83, там же, стр. 333—362.
92
Это указание Массы в русских источниках находит подтверждение только во Временнике Тимофеева: “Первое убо и верховнейшее дело его: основание в уме своем положи и промчеся всюду, еже о здании святая святых храма сего весь подвиг бе; яко же во Иерусалиме, во царствии его хотяше устроити, подражая мняся по всему Соломону самому, яве, яко уничижив толик древнего здания святителя Петра храм Успения божия матери” (Русск. ист. библ., т. XIII, ст. 342).
93
В 1601 г. через Москву в Персию проехали два представителя папы — дон Энрикес Миранда и Франциск Коста. Папа Климент VIII посылал их к шаху Аббасу I, чтобы условиться о союзе против турок и об учреждении католической миссии в Персии. См. Р. Pierling, La Russie et le Saint-Siege, II, p. 378.
94
В издании Археогр. комисс., стр. 41, столб. 2: Wasof, в издании Линде, 63: Blasof. В 1602 г. 26 июня “посылал царь и великий князь в Ывань город боярина Михаила Глебовича Салтыкова да дьяка Афанасия Власьева”, Разр. кн., Симб. сборн., 146; “Новый летописец”, стр. 36.
95
“Когда мы подъехали к Москве на расстояние четырех миль, нас встретил царский ясельничий, по имени Михаил Игнатьевич Татищев, имевший при себе прекрасную серую лошадь со сплошной серебряной сбруей из кованого серебра, шириною в три пальца, и с позолоченным, усаженным драгоценными каменьями оплечьем на шее. Поводья были в виде позолоченных через звено цепей в три пальца шириною из кованого серебра, на лошади было русское седло, обтянутое парчей и в прочих отношениях роскошно убранное”, “Дневник Акселя Гюльденстерна", в пер. Ю. Н. Щербачева (“Чтения Моск. общ. ист. и др.”, 1911 г., кн. 111, отд. II, стр. 14).
96
Аксель Гюльденстерн говорит, что во встрече участвовало “10 или 11 тысяч всадников русских и немцев: впрочем, русские говорили, будто (всадников) 30 000, но на самом деле их было не больше, чем указано”. Он отмечает интересную подробность этой торжественной встречи: “Когда мы въезжали в город, ни из крепости, ни из города не стреляли, но давка от пеших и конных была невообразимая, (русские) предполагали, что во время этого въезда множество бедного люда было задавлено до смерти” (“Чтения в Моск. общ. ист. и др.”, 1911, кн. III, стр. 15).
97
Для того чтобы царица, малолетние царевичи, старшие и младшие царевны и другие родственники царицы могли смотреть на церемонии, происходившие в Грановитой палате, была устроена “смотрильная палатка” или “тайник". Более подробное описание этой палатки и смотрильной решетки см. И. Забелин.. Домашний быт русских царей, ч. I, изд. 2-е, М., 1872, стр. 241.
98
“19 октября утром в 9 часов к герцогу Гансу (Иоанну) с Симеоном Микитичем явились пятеро царских докторов медицины, а именно: доктор Каспар Фидлер из Кенигсберга, доктор Иоганн Хилькен из Риги, доктор Генрих Шрейдер из Любека, доктор Давид Васмар из Любека и доктор
