Она опять чуть было его не потеряла.
Когда они наконец оказались в карете, Давина уже не думала о приличиях. Ей было все равно, что Джим и Нора видят ее слезы или что они считают, что она слишком открыто выражает свою любовь к Маршаллу. Разве на свете есть лучшее слово, чем «любовь»?
Ее тете это вряд ли понравится. Маршал почти лежит у нее на коленях, а она, вместо того чтобы ругать его, обнимает его и плачет, уткнувшись ему в шею.
— Давина, все в порядке.
— Я чуть было не потеряла тебя опять. — Она с ужасом посмотрела на его окровавленную рубашку. — Я уже дважды чуть было тебя не потеряла…
— Ты никогда меня не потеряешь. Обещаю.
— Надо что-то делать с твоей рукой.
— Когда мы приедем в Эмброуз, ты можешь стать моим врачом.
Он обнял ее раненой рукой и прижал к себе.
— Все в порядке, любовь моя. Правда.
— Я знаю. У тебя были раны и похуже. Ты столько вынес. Но я не хочу, чтобы ты страдал.
Ей действительно было все равно, что Джим и Нора слушают их с большим интересом.
— Обещаю быть с этой минуты очень осторожным, — с улыбкой сказал Маршалл.
Прежде чем Давина успела ответить, он несколько раз страстно ее поцеловал.
Прямо на глазах у слуг.
О Господи!..
Эпилог— Ты уверен, что миссис Мюррей в чем-то виновата? — спросила Давина, переводя взгляд с Маршалла на свою тетю.
Ей показалось, что они над ней посмеиваются, но сейчас, когда Маршалл был жив и здоров, это не вызвало у нее раздражения.
Со времени осады Черного замка прошло две недели, и теперь Маршалл был совершенно здоров. В комнате Джейкобса они обнаружили запас порошка коричневатого цвета и догадались, что именно он был источником галлюцинаций Маршалла.
Что касается миссис Мюррей, то она исчезла не окончательно. Из Эмброуза она доехала в карете до Эдинбурга, а оттуда — поездом до Лондона.
— Единственный грех миссис Мюррей был в том, что она, получив от одного из твоих свадебных гостей предложение работы, уехала из Эмброуза без предупреждения, — сказала Тереза.
— Все же стоит пересчитать серебро, — вздохнула Давина.
— У Джейкобса вполне могла быть возможность отравить Маршалла, — заявила Тереза. — То, что Маршалла увезли из Эмброуза, на самом деле спасло ему жизнь.
Давина на минуту задумалась. В словах Терезы было много правды.
— Ладно, она сделала что-то хорошее, но случайно.
Маршалл сжал ей руку. Они сидели в гостиной Терезы. За окнами бушевала гроза.
Тереза только что вернулась из Лондона и выглядела усталой.
Давина еще не поняла, как ей отнестись к новости, касавшейся Гэрроу. Он, конечно, должен быть наказан за свои ужасные дела, но он все же был дядей Маршалла.
Она взглянула на Маршалла. Сейчас они действительно стали мужем и женой. Она спала у него каждую ночь. Матрасы в его спальне были сняты со стен. Давина узнала, что Маршалл обладает прекрасным чувством юмора, любознательностью и… обожает самые пахучие сыры.
Маршалл отдал распоряжение привезти тело Джейкобса в Эмброуз и похоронить его на кладбище соседней деревни. Они присутствовали на короткой церемонии прощания, а потом Маршалл заплатил за надгробный памятник, который должны были установить на могиле.
Он ни разу ни словом не обмолвился о поступке Джейкобса. Только когда Давина заговорила о нем, он сказал:
— Он очень горевал. Горе и боль иногда заставляют человека совершать глупые поступки. Если бы он поговорил со мной о Дэниеле, я бы знал, что он так и не простил меня. Но он очень редко упоминал имя внука.
Могла бы она быть такой понимающей и такой чуткой? Вряд л и… Ведь Джейкобсу едва не удалось то, что он задумал убить Маршалла.
— Гэрроу должен быть наказан уже зато, что отдал приказ отправить тебя в Черный замок, — заявила Давина.
— Полагаю, его судьба решена, — ответил Маршалл. — Китайцы позаботятся о том, чтобы Гэрроу получил сполна за свои преступления.
— Как ты можешь так говорить? Ты был у них в плену. Ты знаешь, что они с ним сделают.
Маршалл отвернулся, глядя куда-то в пространство, словно видел прошлое.
— Да, знаю. Но я также знаю, что если человек делает свой выбор, он должен быть готов принять последствия того, что он делает.
— Ты говоришь, как настоящий дипломат, — сказала Тереза с улыбкой. — И как мудрый человек.
— Я сомневаюсь, что Гэрроу предполагал, что его выдадут китайцам. Вряд ли он заглядывал так далеко вперед.
— Так кто же виноват? — спросила Тереза. — Англичане, которые верят, что рабство ужасно? Или Гэрроу, который был таким жадным и при этом слишком ограниченным, чтобы предвидеть последствия своих действий?
— Виноват Гэрроу, — сказала Давина. — Он продавал живых людей, будто это были вещи. — Она вздохнула. — Ну мы и семейка. У меня репутация распутницы, у Маршалла — что он сумасшедший, а Гэрроу из нас — самый ужасный.
— Ты забыла про меня, — сказала Тереза.
Давина лукаво взглянула на тетю.
— Я думаю, что ты самая неожиданная и удивительная из нас. Ты рассказала нам историю о том, как удалось уличить Гэрроу в его преступлениях, но я уверена, что в этой истории есть много такого, о чем мы никогда не узнаем.
Тереза лишь загадочно улыбнулась.
