может. Потому что она, очевидно, выбрала его.
— Я верну ей этот. Скажи мне, где ее найти.
— Серьезно, она не хочет тебя видеть сейчас, — повторяет он более решительным тоном.
— Мне нужно пять минут, — которые, я надеюсь, смогу использовать до конца жизни.
Я не умоляю брата. Если бы я думал, что это принесет хоть какую-то пользу, я бы выпалил все свои сожаления и любовь. Но я хорошо его знаю.
— Послушай, Максон. Ты из себя много что представляешь. Ублюдок, сукин сын и дерьмовый брат. Но я знаю, что ты не глуп. Ответ — нет.
Я пока отложу это, но я не сдамся.
— Почему мы здесь? Разве это место не закрыто на ночь?
Грифф кивает.
— Я продал владельцу новое здание около шести месяцев назад. Он сказал мне, что двери для меня всегда открыты. Поэтому, когда Кили настояла на том, чтобы мы поговорили, я решил, что это нейтральная территория. Очевидно, она думает, что час — это все, что нам потребуется, чтобы уладить наши разногласия.
— Ты не сказал ей, что это невозможно? — фыркаю я.
Он тянется за стаканом виски, который я не заметил рядом с его локтем, и пристально смотрит на меня.
— Ты так думаешь?
Грифф думает, что это возможно? Хочет помириться? Невероятное изменение тона.
Я откидываюсь назад и изучаю его. Но я все еще не могу его понять. Чего он хочет?
Внезапно бармен ставит передо мной мартини с «Грей Гуз». Мой брат запомнил мой любимый напиток? Я думаю, что должен был. Мы пили вместе десять лет. Но все равно это неожиданно приятно.
Затем к нам подходит официантка с двумя тарелками хлебного пудинга и ставит по одной перед Гриффом и мной. Мороженое хаупиа уже начинает таять и смешивается с сочащимся ромовым соусом. Кондитерское изделие покрыто карамелизированными орешками. Пахнет божественно. Сравнимо с оргазмом для рта.
Но сейчас меня не особенно интересует десерт.
Я смотрю через стол на брата и пью свой коктейль.
— Если вы с Кили собираетесь быть «в отношениях», тогда да. Это невозможно.
Он наклоняет голову, пристально смотрит на меня, препарируя. У него это хорошо получается.
— Она что-то значит для тебя.
Это не вопрос.
Я не готов подтвердить его предположение. Я уже дал ему слишком много, чтобы он мог использовать это против меня.
— Ты здесь только для того, чтобы осчастливить свою новую девушку или тебе есть что еще сказать?
Губы Гриффа растягиваются в циничной улыбке. Он не отвечает долгую минуту. Я не могу сказать, наслаждается он моим ожиданием или имеет в виду результат и пытается выяснить, как его достичь.
— Давай просто зафиксируем, что чувства Кили не имеют ничего общего с сегодняшней встречей.
Пока он вгрызается в свой пудинг, я обдумываю его ответ. Если он здесь не из-за Кили, я могу придумать только две другие возможные причины, по которым он пришел, обе одинаково маловероятные. Ну, почти поровну.
— Ваша презентация прошла плохо?
Должно быть, так оно и было. Еще менее вероятный сценарий, что он здесь исключительно для того, чтобы восстановить свои отношения со мной, не может быть правдой.
Он колеблется с минуту, его лицо ничего не выражает. Наконец, он медленно кивает мне.
— Катастрофа.
Я шокирован, что он вообще ответил, не говоря уже о том, что он был так честен.
— И ты хочешь, чтобы я дал тебе шанс попробовать еще раз на встрече со Стоу завтра?
Это чертовски бесит меня. Он использовал чувства, которые, как он должен знать, я испытываю к Кили, чтобы затащить меня сюда и украсть у меня с таким трудом завоеванную возможность. Я суетился, я попотел, я мыслил нестандартно и готовился как черт.
Сейчас ничего из этого не имеет значения.
Но он еще не сказал, что это то, чего он хочет…
Я перегибаюсь через стол и пристально смотрю на него.
— Что ты готов за это отдать?
Я чертовски надеюсь, что он скажет «Кили». Вести переговоры от имени женщины немного сложнее, чем мне бы хотелось, но все, что Грифф может мне дать, — это шанс поговорить с ней. Мне все равно придется вернуть ее самому.
— Я не говорил, что я в настроении торговаться, — он тоже двигается ближе. Мы практически уткнулись друг в друга носами. На его лице снова эта веселая ухмылка, от которой мне хочется разбить ему лицо.
— Как и не говорит, что настроения торговаться у тебя нет.
— Туше, — он пожимает плечами, признавая мою правоту. — Хорошо. Мне кое-что нужно.
Но он не скажет мне, что именно?
Внезапно я устаю от этой игры в кошки — мышки. Каждая минута, которую мы проводим в этой дурацкой шараде, — это еще одна минута, когда Кили находится где-то в другом месте, думая, что я люблю толстый комиссионный чек и свою громкую репутацию больше, чем я люблю ее.
— Да давай уже, ублюдок. Выкладывай.
— Что, если ты прав? Что, если я готов обменяться знаниями о том, где сейчас Кили, на твою завтрашнюю встречу?
Я ни секунды не сомневаюсь.
— Окей.
И слава богу. Мне все равно, если Роб уйдет. Я что-нибудь придумаю. Бритта тоже может все еще бросить меня. Но я смогу с этим справиться. Ради Кили я смогу справиться с чем угодно.
Как только верну ее.
Брат поднимает бровь.
— Ты серьезно?
— Серьезнее некуда. Я отдам тебе свою встречу со Стоу взамен на возможность поговорить с Кили. Можешь забрать мои наработки и презентацию. Это лучше, чем ваша словесная пиротехника и парад дерьма. Они хотят утонченности.
Внезапно он смеется.
— Ты прав. Я не увидел этого и не услышал.
Это большое признание для Гриффа. Он ненавидит принимать, что он неправ.
С одной стороны, приятно сознавать, что мы с Кили были правы. Не столько потому, что я хотел победить Гриффа, хотя это и не больно. Главным образом потому, что я чувствую, что благодаря этому опыту я узнал кое-что о том, как быть не только хорошим риэлтором, но и хорошим человеком. Она мне сильно помогла.
— Если ты устроишь мне встречу с ней сегодня, я передам все тебе. Каждую заметку, каждую идею, каждый слайд. Всё твое. Взамен я ожидаю, что ты прекратишь все, что у тебя с ней есть, и отвалишь. Ты больше ее не увидишь. Она моя. И она будет моей. Ты забудешь каждую минуту каждого дня — или ночи — которые ты провел с ней, — когда мой брат выглядит так, как будто собирается протестовать, я останавливаю его. — Слушай, ты,
