джинсы, футболка, кроссовки.
Словно я никогда никуда не проваливалась.
А, может, и не проваливалась? А, может, все было бредом ударенной головы?
Я прикоснулась рукой к затылку — он взорвался болью, там наливался знатный шишак. Господи, это же надо так башкой треснуться.
Мой истерический смех, заставил хнычащее чудовище умолкнуть и испуганно посмотреть в мою сторону…
— Инна, — Катя участливо склонилась надо мной, — Может, все-таки скорую? Похоже у тебя сотрясение.
Продолжая улыбаться, я поднялась со стула, повесила на плечо сумку:
— Сомневаюсь. Это другое. И боюсь, Кать, это не лечится. Мне пора.
Но едва я сделала шаг, как чуть не споткнулась о длинную палку, которая подкатилась к моим ногам. Что-то знакомое. Я склонилась над ней.
У ножки стола лежал витой посох, точь-в-точь, как в моем бредовом наваждении. Рядом с ним сидел огромный кот, буро-полосатой расцветки, на лбу которого виднелось идеально круглое белое пятно. Я протянула руку к посоху.
— Мя-я-я! — возмущенно протянул кот и полез под ладонь.
Я прошлась по широкому лбу чувствуя жесткие ворсинки. На душе стало тепло, словно встретила старого друга, которого уже не надеялась увидеть. В груди затрепетало.
Нет, все, что со мной произошло, не было бредом.
Перед глазами промелькнула молния, льдистый взгляд Арвена, В ушах раздался грубоватый смех Ррр. Музыка свирели. Я увидела ярость Ларейны, дракона в опадающем шлейфе магии и зеленый, насмешливый взгляд забытого бога.
Я сжала посох, чувствуя, как внутри зашевелились трепетные паутинки, которые тут же развеялись без следа.
История закончилась, оставив после себя терпко-сладкое послевкусие. Так бывает. Любое приключение имеет свой конец. Но оно станет моей маленькой тайной, напоминанием, что чудеса возможны. Даже когда их и не ждешь.
Улыбаясь, я сгребла кота в охапку и прижала к себе. Он тихо завибрировал, успокаивая мурчанием боль в голове. Я поднялась.
— О, господи, — вскрикнула Катя, указывая на кота, — фу-у-у, брось сейчас же, может, он блохастый. И где ты эту палку взяла?
Игнорируя ее вопрос, я обошла стол, выражая готовность уйти.
— Так, все. Приятно было с вами встретится, но мне домой.
— А как же? — Катя растерянно посмотрела на Валеру, движеньем бровей приказывая ему идти в атаку.
Он криво улыбнулся, неохотно отрывая взгляд от весьма эффектной мамаши скандального чудовища. Не желая слушать лживые заверения, я не дала ему шанса открыть рот.
— Нет, нет. Домой, — кот на моих руках озлобленно зашипел в сторону несостоявшегося жениха. Успокаивая, я погладила его — У меня вот еще кот не кормленный.
— Это что? Твой? — Валера брезгливо сморщился.
Я посмотрела в серые водянистые глаза, на дне которых притаилось чувство собственного превосходства и хорошо скрываемое высокомерие. Растянула губы в ехидной улыбке, благо учитель был хороший.
— Мой. А ты давай, беги за тот столик. Там же еще работы, поле не паханое, главное успей быстро, пока хозяин не вернулся.
Катя попыталась остановить меня.
— Но…
Не слушая ее, я развернулась, удобнее перехватила кота и пошла по парковой дорожке.
Я шла сквозь мягкий свет уличных фонарей. Посох гулко постукивал по камням брусчатки. На моих плечах возлежал огромный кот, его хвост подергивался, вздымая прядки волос. В мою сторону оборачивались люди, кто-то перешептывался, кто усмехался, кто-то указывал пальцем. Но мне было все равно.
Я чувствовала себя Гендальфом, впервые вошедшим в Шир.
— Мииш?
Кот повернул морду и посмотрел на меня черными, словно пуговицы, глазами.
— А давай я тебе кильки куплю. В томате. Такую штуку ты еще не ел, но обещаю, тебе понравится.
— Ргн-н-н, — то ли проурчал, то ли прорычал кот.
Эпилог
Есть два типа людей: одни прикоснувшись к чуду, впадают в уныние, наблюдая за осколками своего мира. Другие, словно получив удар под дых, верят что все возможно.
Я не относилась ни к тем, ни к другим, но чаще стала оглядываться по углам и следить за языком, мало ли что еще сболтнуть можно.
Попаданство как-то вообще неплохо прочищает мозги. То, что раньше казалось ненужным вдруг становится важным, потому как никогда не знаешь, где упадешь.
Записалась в спортзал. А то вдруг еще попаду куда-нибудь, а там сдохну на первом километре. Обидненько будет.
Научилась управляться с иглой. Мало ли какие прорехи штопать придется.
Купила травник и теперь старательно приглядываюсь к каждой былинке. Магия — это хорошо, а антибиотики не везде раздают.
Заучила рецепт сырого пороха. Не знаю, зачем мне это нужно, я же пацифист, но пусть будет. У каждого уважающего себя попаданца он должен от зубов отскакивать, даже если ночью его подушкой шмякнуть.
Купила спортивный арбалет и теперь выгуливаю его по выходным. Хотела пойти на фехтование, но посох оказался ближе, хотя спецов по нему не найти.
Неожиданно полюбила фиолетовый цвет. Теперь у меня из него состоит половина гардероба.
Кстати, килька понравилась Миишу. Он требует ее каждый день, хоть открывай рыболовный промысел в целях экономии.
Но в целом, все было как обычно: дом, работа, дом.
Если бы не один сон…
В темноте висел обнаженный человек.
От раскинутых рук в разные стороны тянулись цепи из серебряного металла, в котором вспыхивали блеклые искры. Скованные щиколотки тянули вниз, отчего тело несчастного казалось натянутой арбалетной тетивой. Впалый живот, как и грудь с проступающими ребрами были расчерчены многочисленными шрамами. Среди них были и совсем свежие, на которых еще держалась корочка запекшийся крови, так и старые, едва заметные, готовые исчезнуть.
Голова человека безвольно спускалась на грудь. Спутанные грязные волосы, непонятного цвета свисали вниз, закрывая лицо.
Казалось, что человек мертв, но едва заметное подрагивание груди говорило, что в этом измученном теле еще теплилась жизнь.
Послышался лязг открываемой двери. Полотно света упало к ногам пленника. Он не пошевелился.
В световом пятне появилась высокая, худая фигура. Ее черные одежды сливались с окружающей тьмой. Сквозь такие же, черные, как смоль волосы, торчали длинные и тонкие, словно иглы, края острых ушей. Похоже это был эльф, но какой-то странный.
Он отошел в сторону. Раздался лязг механизмов, цепи на руках пленника дрогнули. Он спустился вниз и замер, касаясь пальцами ног пола.
Странный эльф неторопливой поступью богомола, приблизилась к скованному человеку. Он провел пальцами по руке пленника оставляя на ней длинные глубокие царапины, которые тут же заполнились кровью. Затем зашел пленнику за спину. На шее пленника захлестнула удавка. Несчастный захрипел, судорожно задергался, а когда затих — удавка ослабила хватку. Несколько секунд ничего не происходило. Потом пленник дернулся и сделал глубокий вдох.
Из-за его спины раздался тихий шелест, словно шуршание змеинной кожи.
— Я ведь могу так долго развлекаться. Зови.
— Нет… — едва слышно прошептал пленник, — … не
