телу. Как будто он сам родил.
— Пойдем, папаша, ребенка обмыть надо. — сказала санитарка, обращаясь к Андрею.
Андрей пошел за ней.
— Я вообще-то не папаша.
— Меня ваши половые трудности не волнуют, — бросила она с легким тоном укора, — дите помыть надо.
Когда акушерка принесла малыша и приложила его к груди матери, Петру показалось, что ребенок улыбнулся ему. Он посмотрел новоиспеченному человеку в глаза, в бездну смыслов, которые пока не растеряны, и сказал:
— Этот ребенок будет очень удачлив.
Положил ему руку на головку и почувствовал, как через него проходят токи жизни. Ребенок издал довольный звук и продолжил сосать грудь.
— Пойдем покурим, — сказал Андрей, стоящий за спиной Петра.
— А ты что курить начал?
— Да, с такой жизнью не только курить начнешь.
Андрей курил, Петр смотрел на огонек тлеющей сигареты.
— Куда ты пропал? — спросил Петр друга.
— Хотел побыть один на один с собой, понять, что я и куда мне дальше.
— Понял?
— Кажется, да. Я уезжаю сегодня.
— Куда?
— На войну. Похоже, это единственное место, которое мне сейчас подходит.
— Ты серьезно?
— Вполне. Передай Эллочке, что если я вернусь, мы обязательно начнем новую жизнь. И вот это ей еще передай.
Андрей протянул Петру небольшую коробочку из обычной картонной бумаги, которая раньше была красного цвета, но теперь вся истрепалась и выцвела.
— Это все, что осталось от моей матери, единственное, что я успел спрятать. Остальное отец выбросил, когда она утонула. — продолжил Андрей.
Петр с интересом посмотрел на коробочку.
— Там кольцо моей мамы. Она его получила от своей мамы, а та от своей, словом, семейная реликвия.
Андрей вглядывался в темноту.
— Ты хоть за кого воевать пойдешь? — спросил Петр.
— За любовь. Мне пора.
Андрей обнял друга и ушел. Он шел по тропинке, которая вела к калитке, выходящей на задний двор. Неуклюжим движением он задел самострел, выставленный его отцом, но ничего не почувствовал, просто пошел дальше. А 6 человек умерли, каждый по-своему, в разных местах. В одного попала пуля, другой подорвался на мине, у третьей оторвался тромб, четвертую сбил пьяный водитель, пятый неудачно упал, ударившись виском об угол металлического стола, шестой повесился.
Петр смотрел уходящему другу вслед, пока тот не слился с темнотой.
ГЛАВА 11
Петр проснулся от того, что кто-то его тряс за плечо. Он заснул на стуле, за ординаторским столом.
— Эй, дружище! Просыпайся. Тебе нужно сваливать отсюда. Сейчас уже все придут. Будет много вопросов.
— Виктор не вернулся? — спросил сонный Петр.
— Нет его. Я у тебя хотел спросить, не звонил ли он ночью? Я уже его набирал. Он не отвечает. А ты не в курсе, куда он пошел?
— Нет. Но попробую его поискать.
— Давай! Если что, я на связи.
— Да уж, знаю я, как ты на связи. Ночью не мог тебя добудиться. Пришлось роды принимать.
Петр выпил чаю, заваренного из пакетика, и отправился на поиски Виктора. Он попробовал ему позвонить, но тот трубку не брал. Связавшись с Машей, он узнал, что Георгий тоже не появлялся в институте. Нужно было найти Виктора, но с чего начать он не знал. Похоже, придется выйти на связь шаманским способом. Не факт, что это увенчается успехом, но стоит попробовать.
Петр зашел в круглосуточное кафе, заказал кофе с мраморным кексом, и пока жевал, искал в интернете обряды по соединению с людьми на расстоянии или хотя бы приемы, как при помощи ясновидения ищут людей. Он открывал страницу за страницей, но натыкался только на разного масштаба бредовый околомагический мусор. Расплатившись, он вышел из кафе, погруженный в мысли о том, что даже его начальный уровень в теме магии и шаманства давал понять, как много в интернете людей, называющих себя шаманами, а на самом деле являющихся сумасшедшими.
Наверное, он это сказал вслух, потому что услышал мужской голос рядом:
— А ты уверен, что ты сам не сумасшедший?
В последнее время Петр не удивлялся никаким голосам, особенно звучащим в его голове. Но этот был настоящий. Бомж, который только что копался в мусорном баке около кафе, смотрел на него хитрым взглядом.
— Не узнаешь меня? — спросил он, складывая в свою сумку пустые бутылки.
— Нет. Мы знакомы? — удивился Петр.
— Короткая у тебя память, девичья, даром что мужик. На остановке я денег просил, ты мне дал. Я тебя еще провожал, ты к пассии своей торопился. Кстати, как она?
— Умерла. — коротко ответил Петр, припоминая тот день, когда он встретил бомжа, день, когда он нашел Офелию мертвой, и вся его жизнь перевернулась с ног на голову.
— Ну бывает, — безэмоционально прокомментировал мужчина.
— А правду говорят, что вы, бездомные, очень наблюдательные? Все знаете, что в городе на вашем участке творится?
— Ну правда. Что ж нам еще делать? У нас времени много. Торопиться никуда не надо, вот мы все и подмечаем.
— Может, ты знаешь доктора вот из этого роддома? — Петр указал рукой по направлению ЦГБ. — Виктор Рыбаков зовут. Мужчина в возрасте, с бородкой.
— А то как же не знать! Его тут все знают. Он регулярно мне бутылочку покупал, часто разговаривали мы с ним о том да о сем. Вчера видел, как он ночью торопился куда-то. Такси подъехало, он и уехал. С ним посох был. А ты сын его? Видно это, глаза у вас похожие.
— А ты не заметил, куда он поехал?
— Нет. Такси по проспекту вниз поехало, а там кто его знает, куда дальше.
— Жаль. Я ищу его. Телефон не отвечает.
— А ты не суетись, парень. Город послушай. Он сам тебе все расскажет, если ты научишься с ним разговаривать. Мы, бездомные — самые любимые дети города. Полностью от него зависим, потому он нас и любит. Хочешь, тебя научу город слушать?
— Как-нибудь в следующий раз, мне Виктора найти надо.
— А я тебя для этого и научу. Пойдем. Здесь недалеко во двориках лавочка есть, присядем.
Петр сел на лавочку, бомж рядом.
— Закрой глаза. Расслабься. Посиди вот так просто, прислушиваясь к запахам, звукам города.
— Мусоркой несет, — поморщился Петр.
— Это от меня, не отвлекайся, — усмехнулся бомж.
Так они сидели какое-то время, мимо ходили люди, лаяли собаки, трезвонила сигнализация на машине. Петр слышал, как город с ним разговаривал, но пока не понимал его языка.
— Не торопись. Просто задай вопрос. Не требуй — уважай город, — сказал бомж.
Петр увидел, как из подъезда, рядом с которым они сидели, вышел молодой человек в очках. В руках у него был рюкзак, из которого торчали скрученные наспех свертки и старые
