Но в реальности дело обстояло немного по-другому. Ари знала, что Куинн пойдет за ней, но в его власти было разбить ей сердце.
Куинн и сам не мог объяснить себе, почему он начал провоцировать Ари на этот спектакль перед ее семьей. Он злился, и, когда шлюз вдруг слегка приоткрылся, все его разочарование, весь гнев неудержимым потоком хлынули наружу. И вот теперь ему приходится платить за это унижением на глазах всех ее родственников.
Игнорируя ухмылку Коннора, Куинн снова обвел взглядом напряженные лица всех присутствующих. Николас смотрел прямо ему в глаза и ждал реакции.
Наконец Куинн пожал плечами.
— Вы сами сказали, как следует поступать в таких случаях, — сказал он отцу Ари. — Это очень приятный способ мириться.
— Но к нему можно прибегать, если вы поженитесь.
Куинн застонал.
— Скажите своей дочери, чтобы она перестала бегать от меня.
— Я все слышала! — крикнула из коридора Ари.
Куинн решил, что с него достаточно. Он быстро прошел через толпу родственников, схватил Ари за руку и потащил ее за собой.
— Куда мы направляемся? — сердито спросила Ариана, когда он открыл дверцу своего фургона и начал заталкивать ее на переднее сиденье.
— Туда, где мы сможем остаться наедине. — И в это место нужно добраться как можно скорее, а следовательно, вариантов оставалось не так много.
Через несколько минут Куинн уже парковал машину у пирса. Он снова взял Ари за руку и повел ее к пустому киоску, в котором они прятались от снайпера в первый день своего знакомства. Она не успела прихватить с собой ни кофты, ни пальто. Куинн тоже был без верхней одежды, и его это устраивало. Возможно, холод заставит Ари говорить быстрее и без обиняков.
Как только они оказались в киоске и закрыли дверь, чтобы спастись от пронизывающего ледяного ветра, Ари взяла лицо Куинна в ладони и накрыла его рот своими губами.
— За что это мне? — спросил он, озадаченный произошедшей с ней переменой.
— За то, что ты — это ты. За то, что ты так хорошо относишься к Сэм и ставишь ее интересы выше своих. За то, что ты мастерски управляешься с моей семейкой. За то, что поставил их на место. За то, что заслужил их уважение.
Куинн знал, что Ари замерзла, но не торопился раскрывать ей свои объятия.
— Я очень рад, что ты одобряешь все мои действия. — Он по-прежнему не понимал, что было на уме и в сердце у этой сумасшедшей Ари, и боялся снова попасться в ее ловушку.
— Ты должен кое-что понять. — Она принялась расхаживать по киоску из угла в угол, чтобы согреться. — Ты считаешь, что для меня создание семьи — это что-то естественное и простое. Ведь у меня есть родители, сестра, и я знаю, что такое нормальная семейная жизнь.
Куинн покачал головой.
— Дорогая, я очень хорошо понимаю, как ты воспринимала свою семью и что она для тебя значила. — Куинн действительно хорошо понимал Ари и был готов при любых обстоятельствах протянуть ей руку помощи. — Но может быть, ты захочешь услышать кое-что обо мне? Моя мать была наркоманкой и проституткой. Моим отцом мог быть любой из нескольких сотен тех мужчин, которые ее посещали. Я не имел удовольствия познакомиться с ним, да у меня и не возникало никогда такого желания. Матери даже и в голову не приходило поинтересоваться, кто был отцом ее ребенка. Ее интересовали только деньги на очередную дозу. Она почти ничего не ела, потому что пища тоже не имела для нее никакого значения. Только наркотики. И однажды она умерла от передозировки.
Ари заморгала.
— Продолжай, — сказала она, не пытаясь выказать сочувствия, которое, как ей казалось, было сейчас неуместно.
Умная девочка, подумал про себя Куинн. Ему было очень неприятно рассказывать ей о своих родителях. Ему не хотелось выставлять напоказ то, что было спрятано в глубине души.
Ариана терпеливо ждала, от холода и напряжения ее била дрожь.
— А потом начались сиротские приюты, сначала один, затем другой. Сколько я себя помню, я все время был один. И жил по правилам, установленным мной самим. За мной некому было присматривать, кроме меня самого. Если я ошибался, меня наказывала жизнь, и я навсегда усваивал очередной урок. Когда люди узнавали о моем прошлом, они уходили от меня. Ты тоже уходишь. Этого следовало ожидать. Я с самого начала знал, что все выйдет именно так.
Он старался не встречаться с ней глазами.
— Поэтому в какую бы игру ты сейчас ни играла, какие бы мини-юбки и обтягивающие кофточки ни носила, я готов к тому, что Ари в скором времени превратится в благонравную Ариану. Но я хочу сказать тебе, что я люблю тебя такую, какая ты есть, с разными лицами. Черт… — Он провел рукой по волосам. — Я сказал все, что хотел.
— Хорошо, — проговорила она, подходя к нему. — Теперь я скажу тебе кое-что. Все, что ты говорил, — это правда. Я всегда убегала. И мной всегда руководил страх. Иногда я даже не отдавала себе в этом отчета. Правда состоит в том, что из нас двоих ты лучше знаешь, что такое семья. А меня пугали семейные отношения, потому что я чувствовала свою несостоятельность в этой области.
Куинн посмотрел на нее с недоверием:
— Но это же смешно.
— У тебя не было семьи, и ты создал ее — твоей семьей стали Коннор и Сэм. Когда ты познакомился с моими родственниками, ты не осудил их и не выказал презрения. Более того, ты стал для них своим, и какая-то часть меня протестовала против этого. — Она покачала головой. — Тебе это почему-то было легко, а для меня представляло проблему.
Хотя Куинн не хотел делать этого, он протянул руку и прикоснулся к Ари.
— Для того чтобы стать своей, ты должна принять себя. На ее глаза навернулись слезы, и она несколько раз моргнула.
— Теперь я знаю это. С тех пор как исчезла Зоуи, мне пришлось многое переосмыслить. И заглянуть в себя. — Она прикусила нижнюю губу.
Неуверенность, написанная на лице Арианы, заставила Куинна смягчиться.
— А я с самого начала понял, что ты собой представляешь.
Она улыбнулась:
— Теперь и я это знаю. Ты помог мне принять себя.
— Ты таким способом хочешь сказать мне, Ариана, что уезжаешь в Вермонт? — Он впервые назвал ее Арианой, просто язык не поворачивался обращаться к ней так. В ее имени «Ариана» ощущалась близость разлуки и конца.
— Я понимаю, почему ты так думаешь. Но нет, я хотела сказать тебе, что остаюсь. Я люблю свою семью, мне недостает моих родителей, сестры и всех остальных родственников, поэтому я хочу вернуться домой. Но я хочу жить не в их доме, это уж чересчур для здравомыслящего человека, а где-нибудь в Нью-Джерси. — Она говорила несколько бессвязно, высказывала вслух мысли, которые приходили ей в голову. — Я приеду, когда закончится семестр. Я обязана довести курс до конца. Впрочем, может случиться так, что мои услуги студентам больше не понадобятся. Посмотрим.
