Даже родители Смоленского приняли меня хорошо… что удивительно. Я общалась с ними периодически по телефону, рассказывая про Майю и отсылая им фотографии. Они приезжали домой к Кириллу и играли с Майей, заодно общаясь со мной и обсуждая последние новости. Тогда я окончателньо верила, что в моей жизни, наконец, наступила белая полоса.
Хотя, когда я впервые шла знакомиться с отцом Смоленского, то у меня подкашивались ноги от волнения, и я ждала худшего.
Это случилось еще когда Владимир лежал в больнице после покушения.
* * *
— Привет, Саша, — произносит он, когда я захожу в палату. Тот самый грузный мужчина, которого я увидела в день встречи с Кириллом, здорово похудел. Я едва смогла узнать его. Осторожно кивнув, я присаживаюсь рядом, чувствуя его внимательный взгляд, — Спасибо за то, что пришла. Я хотел увидеться с тобой.
— Рада с вами встретиться.
— Не буду лгать — не могу назвать себя радостным, — хмыкает Владимир, а я вздыхаю, — узнал я о тебе не самые лучшие вещи, и до сих пор вспоминаю твою сестру, когда твое имя слышу, но это уже проблемы Кирилла. Я вас разводить не стану. Но присматриваться к тебе пристально буду.
Ох, Кирилл, прости. Я стискиваю челюсти от обиды, а потом медленно набираю воздух в грудь.
— Знаете, я тоже была не лучшего мнения о вашем сыне и о вас. Такое случается, когда до тебя доходят только сплетни и слухи. Я не делала ничего, за то, что мне стоит стыдиться, поэтому даже не понимаю, о каких вещах вы говорите.
Владимир хмыкает.
— Ты языкастая. Хорошо, потому что в тихом омуте, говорят, черти водятся. После Дарины теперь знаю.
— Поэтому не надо обо мне судить раньше времени, — подвожу итог я. — я бы хотела ради Кирилла и Майи избежать ссор и напряжения.
— Не собираюсь я с тобой ссориться, Саша, — Владимир внимательно рассматривает меня с ног до головы, — будем жить мирно и присматриваться друг к другу. Ты, главное, не чуди, как твоя сестра. Если есть проблемы — скажи мне. Я решу их, если боишься, что он них узнает Кирилл.
Я грустно усмехаюсь в ответ. Каким бы этот человек строгим не был, все-таки он желает счастья своему сыну.
— Я знаю, на что вы намекаете, но у меня все в порядке. Правда. Спасибо вам большое за предложение.
— Не за что. Помни о нем. Случится что-то — иди ко мне. Все, ступай, я тебя не буду задерживать. Он там заждался уже, наверное.
— Поправляйтесь скорее, — произношу я, поднимаясь со стула и отворачиваясь, чтобы отец Кирилла не заметил на глазах выступившие слезы, — всего вам доброго и до встречи.
— До встречи, Саш. К матери зайдите тоже, познакомьтесь. Она добрее, чем я.
— Обязательно, — киваю я и выхожу из палаты.
* * *
К матери Кирилла мы тогда тоже зашли. Невысокая, тихая женщина напомнила мне мою маму и сразу расположила меня. С ней знакомство прошло легче: она действительно была мягче, чем отец Смоленского и этим меня подкупила.
Живот снова неприятно тянет, пока я вспоминаю обо всем, и я, не выдержав, ухожу с лавочки в ближайший туалет, прихватив с собой сумку в которой лежат средства гигиены. Там снимаю нижнее белье и со вздохом констатирую: начались критические дни. Еще один месяц пролета. Я же говорила. Стоит, наверное, отпустить ситуацию и жить, пока вопрос о детях не станет ребром.
Когда я возвращаюсь, Майя, хмурая, сидит на коленях у Кирилла.
— Что случилось? — спрашиваю обеспокоенно я. Смоленский приподнимает ей платье, и я ахаю. Все колготки на бедрах мокрые!
— Похоже, кто-то описался. — произносит Кирилл, возвращая подол платья на место.
— Майя…
— Я нечаянно, — плаксиво оправдывается она, а Смоленский гладит ее успокаивающе по голове.
— Успокойся. Бывает. Ничего страшного.
— И вправду бывает, — добавляю я, — она же с утра не хотела в туалет. Полдня ходит и терпит. Надо в отель возвращаться.
— Не хочу, — всхлипывает Майя, а Кирилл поднимает ее на руки, выпрямляясь.
— Мы еще сюда вернемся, Майя. У нас целая неделя отдыха в переди, так что от Диснейленда тебя еще будет тошнить.
* * *
День в общем проходит суматошно: сначала описанные колготки, потом Майя давится молоком и ее выворачивает прямо на Кирилла. Потом она не хочет ложиться на дневной сон и долго плачет, требуя, чтобы мы оба с ней остались и спали все вместе. Под вечер я чувствую себя вконец задолбанной и набираю номер няни: если нас кто-то не будет подменять, мы рехнемся. Пусть летит во Францию сейчас же!
Я даже забываю сходить в туалет нормально. Только под вечер вспоминаю о нужде и уже в номере бегу в санузел. Там снимаю нижнее белье и удивленно смотрю на него.
Так, а где мои критические дни? Или те три капли — это они и были?
Я надеваю обратно трусы и сажусь на крышку унитаза. Так какое-то время и сижу, раздумывая. Рука сама по себе поднимается и ложится осторожно на живот, поглаживая. У меня относительно недавно была операция. Врач сказала мне при дискомфорте или каких-то тревожных изменениях в самочувствии смело идти к ней.
— Так, — произношу я, выходя из санузла. Смоленский играет с Майей, собирая какой-то паззл на тысячу деталей. Услышав меня, они оба поднимают голову, — мне срочно надо к врачу. На УЗИ.
— Что произошло? — в глазах Смоленского мелькает тревога, а я мотаю головой.
— Давай без подробностей. Просто отвези меня на УЗИ. надо проверить, все ли в порядке.
Кирилл кивает, сгребая паззл обратно в коробку, и забирая у Майи один из разрисованных фломастером кусочков. Мы быстро одеваемся в уличную одежду и выходим из отеля. Перед тем, как мы садимся в машину, Кирилла внезапно окликают на чистом русском:
— Кири-илл Смоле-е-енский!
Я ошалело останавливаюсь и оборачиваюсь. Откуда русские знакомые здесь, во Франции?… К нам бежит блондинистая, фигуристая девушка, размахивая рукой.
— Я вижу в твоих глазах зарождающуюся ревность, Саша, — раздается рядом меланхоличный голос Кирилла, — поверь, это не тот случай, когда надо ревновать.
— Н-да? — скептически произношу я. Девица-то очень красивая. Когда она подбегает к нам, я почему-то готова поставить все на то, что она работала в эскорте. Ее губы, грудь… манера одеваться… Она, запыхавшись, машет мне рукой и переводит взгляд на Смоленского.
— Господи, не думала, что когда-нибудь тебя встречу! Привет! Как дела?
— Нормально, Даша. — в голосе Смоленского я не слышу радости, но все равно продолжаю присталньо осматривать девицу с ног до головы, гадая, что их связывает.
— Это твоя жена? Круто. Поздравляю. Ты красотка, кстати, — беспардонно комментирует девушка, и я приподнимаю бровь на такой прямой комплимент, но не успеваю ответить ей тем же, как она продолжает, — а я гражданство получила. Замуж вышла уже. Вон там мой муж, — она машет рукой куда-то вдаль, — француз. Короче, спасибо тебе и парням передай! Не знаю, что без вас делали бы…
