Больше всего Гармунд хотел бы сам попробовать сделать то же самое. Не целиться, упасти Окта, для этого он мозгами не вышел, а выстрелить. Просто взять палку с фитилём и ткнуть ею в запальное отверстие. А то вернётся домой, а там спросят: из пушки стрелял? Стрелял, только как бы не сам.
Надо попросить господина Кенреда. Он добрый, он позволит.
— Пристрелялись, — сказал Кенред, стоя на самой вершине холма — он не боялся ни ядра, ни пули. — Огонь!
Грянул выстрел.
* * *
— Шаг назад!
Линия отступила, освобождая пространство впереди. Раненых уже утащили, своих мертвецов — тоже, кого успели, но всё равно снег уже скрылся под множеством трупов. Завтра сюда набегут мародёры, ища, чем бы поживиться, но это будет завтра. А сейчас нужно просто стрелять.
— Шаг назад! Ещё!
Теперь наступающие ряды будут спотыкаться о своих же мёртвых, ломая строй. Наверное, раньше Келбёрт принял бы это с отвращением — в его деревне на самом краю Северной марки чтили смерть. Но теперь ему было всё равно.
Вот и враг, идёт снова. Пускай. Напорются на мушкетный огонь, а тех, кто выживет, добьют пикинёры. Уже не впервой.
Восьмёрники всё шли, а Келбёр стоял в первом ряду с заряженным мушкетом и ждал. Он знал, что не промахнётся, знал, что выстрелит первым — как и всегда. Иначе и быть не могло.
Разговоры давно стихли, и каждую атаку октафидентов встречала пугающая тишина. Даже сержант понял, что его крики никому не нужны, и тоже замолчал. Так даже лучше — без этих воплей сразу стало спокойней.
Они ждали. Восемьдесят шагов, семьдесят. Уже можно стрелять, но лучше подпустить врага ближе — тогда пуля наверняка пробьёт доспехи.
Сошки вонзились в снег. С глухим стуком опустились в них ложа мушкетов. Шестьдесят шагов…
И тут Келбёрт увидел его — безоружного человека в воронёных доспехах, идущего почему-то в переднем ряду. Не было в его руках ни мушкета, ни пики, ни тяжёлого двуручного меча — ничего, и всё-таки он шёл вместе со всеми.
Глупец, подумал Келбёрт. А в следующее мгновение вдруг совершенно ясно понял, кто это такой и тут же, не дожидаясь общего залпа, пустил силу сквозь пальцы — прямо в пороховой заряд, что скрывался в стволе.
Он ещё успел увидеть, как на кирасе врага появляется вмятина, как тот падает, вскинув руку в хитроумном жесте — а потом неведомая сила взметнула снег и подбросила Келбёрта в воздух, как пушинку.
— Оллиокта! — заорал кто-то по ту сторону.
— Оллиокта! — грянул хор в ответ, и последние звуки потонули в грохоте вражеских мушкетов.
Чудовищный удар обрушился на ошеломлённых язычников. Погибший теург успел добиться своего, его магия пробила огромную дыру в самом центре линии солдат Чёрного короля, и в неё тут же устремились мечники. Подкованные сапоги стучали и стучали, как жуткие демонические барабаны, трещали пики под ударами фламбергов, кричали люди — а Келбёрт всё пытался и пытался встать и нащупать мушкет.
Ему не было больно, как и обещала колдунья, и снег почему-то совсем не казался холодным. Красный, красный снег.
* * *
— Ха! — воскликнул Тостиг, когда передние ряды войск Гарольда смело, будто ударом невидимого кулака. — Всё же теурги чего-то стоят на войне!
— Они стоят куда больше, чем вы думаете, ваше величество, — ответил командир силумгарцев. — Вы ещё не видели в действии наши конструкты.
— Ну так давайте же, задействуйте их! Разве сейчас не самое время?
— Как скажете, ваше величество.
* * *
Гирт выругался, глядя, как лавина вражеской кавалерии рассекает центр армии надвое. Вражеский колдун постарался на славу — пикинёров Гарольда смело, как прогнивший штакетник, и теперь там хозяйничал враг.
— Ветер, — сказала Альма. — Всего лишь порыв ветра.
— Теурги Окты, — процедил Гирт. — Почему он не колдует снова?
— Его сшибло чьей-то шальной пулей. Может, и убило.
— А что на левом фланге у Тостига?
— Пушки.
Он слышал далёкий гром тяжёлой артиллерии, так что знал это и без ворона Альмы. Но всё же сдержал вертящуюся на языке грубость и сказал:
— Я хочу знать, что делают войска на его левом фланге.
— Отряды пехоты идут на центр. Наверное, помогать своим. Ещё я вижу каких-то механических зверей и людей на их спинах.
— Это силумгарские конструкты, чтоб их Харс прибрал! Нужно предупредить наших на центре. Проклятье!.. Стой. Мейстрес Веллер, вы сказали, они уходят с левого фланга? А что с охраной у пушек?
— Люди там есть, но немного. И на них напали демоны из форта.
— Отлично. Бернульф! — он повернулся к хускэрлу. — Бери своих людей и третий эскадрон, там много ребят, которые знают, как обращаться с артиллерией. Нужно пользоваться моментом, раз уж он выдался.
— Почту за честь, — тот слегка поклонился. — Наконец-то разомну старые кости. Жаль, что на обслуге, но что поделать, выбирать не приходится…
— На охране, Бернульф. Обслугу нужно оставить в живых — кто-то же должен заряжать пушки.
— Есть, — спокойно ответил командир хускэрлов. — Мэтр, не одолжите нам свою химеру? Там немало мушкетёров, было бы неплохо провернуть тот же финт, что и наши враги.
— Разумеется, — стоявший у одной из пушек Магнус повернулся к ним. — Но я останусь здесь, с вашего позволения.
— Как пожелаете. По коням, ребята! — Бернульф махнул рукой. — Его высочество наконец-то разрешил нам достать мечи!
Глава 20
— Господин Кенред! — это был дозорный. — Вражеские всадники!
— Ну, теперь и до нас докатилось, — Кенред поправил шляпу. — Где там эти лентяи?
Лентяями он назвал полк выделенных им в охрану солдат, и Гармунд был с ним согласен — за всё утро те не сделали ничего полезного, если не считать десятка застреленных и повисших на пиках демонов. Такой себе подвиг. Иметь под боком этих тварей, конечно, не очень приятно, но что, если они спокойно сидят за стенами? А когда одумаются, так и битва уже закончится.
Но теперь вот стрелки пригодились. Зря он про них плохо думал.
— Стройся!
Тут он увидел всадников. Много. Сколько именно, сосчитать не мог, но точно много. И бронька на них больно уж хорошая, воронёная, такие только богатые тэны да хускэрлы носили. Плохо.
— Не спать! — рявкнул Кенред, и на этот раз в его голосе уже не было тепла. Гармунд вздрогнул, очнувшись от ступора. Да, верно. Пушка уже выстрелила, теперь надо прочистить жерло…
Он принялся за дело, стараясь не думать о том, что происходит на поле. Не зря же там его величество целый полк оставил. Прикроют их, как пить дать прикроют. Не сдюжат всадники, когда пики их встретят.
