- Смог, уважаю.
- Саш, давай забудем всё плохое, ты же сам когда-то говорил, что в нашей жизни никогда не случается что-то просто так. И этот год стал для меня откровением, итогом того, каким я бываю дятлом, когда отключаются все мои мыслительные процессы.
- Я не против, братан, а сейчас мне пора обратно.
- Ты где будешь встречать новый год?
- Дома.
- Рит, вот не нужно меня провожать, спрячься, побежала, ещё нужно марафет навести, вы не забудьте тоже после двенадцати нагрянуть в нашу веселую компашку.
Дверь хлопает, довольная Оля бежит к воротам, но, как только видит нас, замедляет бег.
- Я поеду, Марго привет.
Шурик хлопает меня по спине и круто поворачивается к своей машине.
- Черкасов, только попробуй обидеть Ритку, возмездие не за горами тебя застигнет.
- Не переживай, исправлюсь… уже.
Я бегу к дому, но на полпути останавливаюсь, слышу, как Оля обращается к Шурику.
- Не гони только обратно, не хватало, чтобы голову свернул.
- Тебе какое дело? – ощетинивается друг, а я делаю шаг в сторону и теперь мне прекрасно видно пару: они как на ладони.
- Ну, как бы не чужие за полгода стали друг другу. Эй, только попробуй ко мне прикоснуться!
Я случайно поворачиваю голову к дому и в окне вижу смеющуюся физиономию Марго, Ани, тещи. А на улице, как в кино, Уваров целует свою строптивую девочку.
- Ну, ты попал!
Я не сразу увидел, но, кажется, Оля ловко сваливает его к своим ногам и указательным пальцем перед носом Сашки машет и кричит:
- Брехло поганое, опять руки распустил!
Девушка мчится в сторону родительского дома, а я потираю висок, не решаясь нарушить скромное валяние Уварова в снегу. Но тот долго не разнеживается, срывается с места, прыгает в автомобиль и уезжает. Лишь ближе к девяти вечера у меня получается выйти с ним на связь, а потом успокоить Марго и всю семью: Сашка дома, просто вернулся домой и спать завалился.
В доме шумно и весело, племяшки бегают из комнаты в комнату, приманивая кота на веревку с бантиком, я и Кира ловко смастерили приманку из подручных материалов. По крайней мере, коту больше некогда было покушаться на ёлку, его активно дрессировали и не давали ни минуты покоя.
- Марк, помоги мне, - Маргарита выглядывает из-за угла и широко улыбается, я же молниеносно соскакиваю с места и мчусь в кухню, где наши хозяйки ловко готовят тарелки с салатами, добавляя последние штрихи к новогодним блюдам.
- Вот, - протягивает мне банку с солёными огурцами, - открой этой открывалкой.
- Легко, - в читаные минуты я расправляюсь с поставленной задачей, а потом с нескрываемым удивлением наблюдаю, как девушка с особым блеском в глазах извлекает огурец и протяжно стонет, получая удовольствие.
- О, на солёненькое тянет? – за моей спиной ржёт Жека.
А я что? А я просто наблюдаю, как Марго губами едва ли не присасываются к этому зеленому огурцу и блаженствует.
- Тебе ли не знать, как она их обожает, - смеется Аня и тоже повторяет за сестрой, вот тогда я случайно поворачиваю голову к Жеке, тот меняется в лице.
- Ты меня просто дразнишь, или на что-то намекаешь?
В комнате виснет непродолжительная пауза. Марго тщательно прожевывает кусок огурца, а Аня застывает на полуслове. Тёща хлопает ресницами, а я только сейчас соображаю, на что намекает мужик. Он не раз уже мне повторил, что тоже хочет сына, а то как же, мне будет с кем в футбол и на рыбалку мотаться, а ему только косички плести.
- Как знать, - хитро улыбается Аня, а бровь Жеки взлетает вверх.
- Тогда нам срочно нужно побыть тет-а- тет, звыняйте, дорогие родственнички, но у нас сеанс откровений.
Мужчина ловко тащит за собой жену куда-то в укромный уголок, на что тёща непонимающе говорит:
- Так, стоп, ничего не поняла, они уже того или только в процессе?
Марго прекращает жевать второй огурец и заливается краской, смотрит на меня и неожиданно роняет остатки на пол, огурец ударяется о живот и рикошетит к моим ногам.
- Мам, сейчас не время их догонять и выспрашивать.
- И то правда.
Женщина возвращается к своим делам, а я выбрасываю с мусор остатки огурца. Неловко поворачиваюсь и сталкиваюсь с Марго, ее ладонь задевает моё бедро, и меня словно током ударяет.
- Иди сюда, малыш, - ладонями хватаю лицо Марго и жадно целую, оттесняя лисицу к дальней стенке, радуюсь, что тёща убежала в соседнюю комнату мирить внучек с котом.
Марго безумно горячая и податливая, дрожит всем телом, а пальцами сильнее сжимает мою футболку, притягивая меня ближе. Как я долго мог жить без неё? Я форменный дурак, потому что украл у нас столько времени.
- Люблю тебя, детка.
Маргарита
Никогда ещё столько позитива я не получала в преддверии Нового года. Какое же это счастье, когда родные, близкие, друзья счастливы! Оля светилась от радости, когда сообщала нам новости о том, что ничего общего их с Уваровым уже не будет связывать. Я прекрасно понимаю её эйфорию и всё такое, но не врёт ли она себе? Мне порой кажется, что их отношения, пусть и странные, но не только на неприязни построены. Впрочем, делать выводы я не берусь, время, как всегда покажет кто и кому дорог или неприятен.
Я в ожидании наступления Нового года, хочу оставить в прошлом неприятности и боль, недопонимание. Хочу верить в счастливое будущее и в то, что с Марком у нас всё получится, и что я решусь на отчаянный шаг и стану его женой, только в этот раз не фиктивной, а самой, что ни на есть настоящей.
Наш поцелуй на кухне становится слишком горячим, а я раскаляюсь до предела, но все равно шум и гам в доме меня отрезвляет. Марк шепчет мне слова любви, вызывая на моих губах улыбку.
- Иди сюда.
Я направляюсь к спальне, чтобы за закрытой дверью чувствовать себя менее напряжённой. Как только оказываемся вне зоны действия родственничков, смотрю Марку в глаза и произношу.
- Твоя мама приходила ко мне на работу, чтобы извиниться.
- Я знаю, это было неожиданно.
- Ты знаешь, я могу в какой-то степени её понять, она тебя очень любит. Я долго думала и поняла одно: любая мать сердцем чувствует ребенка, по себе теперь знаю. А у нас, сам знаешь, всё было вверх тормашками, а материнское сердце не обманешь. По сути, мы всех обманывали, да и сейчас не все в курсе наших истинных отношений.
Я не считаю правильным посвящать близких в тот бедлам, что случился у нас с Марком, пусть всё неправильное осядет где-то на дне, забудется, сотрется, на поверхность выпустив только хорошее.
