– Дым? От наших костров?
– Дракон поджёг добрую половину острова, милорд, – мягко пояснил Дагорм. – Наши костры не шли ни в какое сравнение с тем пламенем, которое бушевало по вине той твари.
– И после этого ты продолжаешь настаивать, чтобы я сохранил ему жизнь? И терпел его на своём корабле?
– Про судно я вам уже объяснил. У нас нет выбора. Пока девчонка рядом с вами, и вы, и корабль в полной безопасности.
Рики вновь ощутила на себе любопытные взгляды.
– Она нас слышит? – Вопрос был задан голосом молодым и звонким, в котором Рики узнала молодого советника лорда Стернса, что приезжал в деревню.
– Она спит, – спокойно ответил Гай, и сердце девушки вновь забилось ровно.
– Девочка совсем вымоталась, милорд, – отозвался старик. – Как и её брат. Вам бы поговорить с ним, когда вам станет чуть лучше.
– О чём с ним говорить? – поморщился Гай. – За свои старания он получит приличную сумму золотом. То, что я обещал, будет удвоено. Деревенщине этого хватит на всю оставшуюся жизнь.
– Юноша уничтожил дракона... – как бы невзначай заметил Дагорм.
– Да? – насмешливо бросил Гай. – А кто тогда у меня в трюме в цепи закован?
– Чтобы ответить вам, мне нужен мальчик. Живой, а не перерубленный пополам, как вы того жаждете. Я покажу его на Совете Мудрейших, и тогда, возможно, смогу сказать вам больше, чем поведал сейчас.
– И что вы будете с ним делать? – Стернс открыто издевался. – Воткнете в него иглы, чтобы пустить кровь и выяснить правду, или просто будете, стоя на коленях, умолять излить душу?
Дагорм скромно пожал плечами.
– Что из этой затеи получится, я сейчас загадывать не смею, но если мы вдруг поймём, что он по-прежнему представляет опасность – пусть и просто для крыс – мы тут же от него избавимся.
В стороне осторожно кашлянули.
– Позвольте, милорд... – встрял в разговор Гверн. – Если в пацанёнке осталась хоть капля той мощи, о который тут говорили, то, представьте себе, какой силы оружие вы можете заполучить, научись вы тем мальчишкой управлять!
– Нет, нет и нет! – вскричал Дагорм. – Я пощадил мальчика не для того, чтобы позволить после науськать его на наших врагов и соседей. Да, здесь и сейчас я осмеливаюсь перечить вашей воле, сир, но лишь потому, что хочу узнать причину, почему этот странный юноша был одержим вашей смертью, и как он сумел выжить, получив стрелу в самое сердце. Древние предания говорят нам держаться подальше от Вороньего острова, а мы их не послушали. И то, что мы видели, должно быть изучено и зафиксировано в книгах для блага наших же потомков.
– И сколько городов он сожжёт, прежде чем ты поймёшь, что совершил самую большую глупость в своей жизни? – Гай смотрел на советника в упор.
– Ни одного, ваша светлость, – уверенно ответил старик.
– Неужели?
– Если правильно сыграть на его слабости, то ни одного.
– А тебе известна его слабость?
– Вы её тоже прекрасно знаете.
Щёки и уши опять запылали. А Дагорм невозмутимо продолжал:
– Мальчишка закован в цепи. Ему приносят еду, но за вчера и сегодня он так ни к чему и не притронулся. Он открыл глаза, но смотрит только в пол и ничего не говорит. Я велел усилить охрану, и теперь вместо двух человек за ним наблюдают десять. Как только мы сойдём на берег, я тут же соберу Совет. А девочка поможет мальчонку разговорить и выяснить, что за чудо на самом деле прячется под личиной паренька по имени Сэм.
– И на это ты просишь моего согласия?
– Да, милорд.
В каюте стало тихо. Лишь изредка слышалось лёгкое шуршание – это капитан Мортенер сворачивал карты и скрипели плохо разношенные сапоги Нольвена. А Стернс всё молчал и решение озвучивать не торопился. Вначале Рики досчитала про себя до двадцати – ответа не было. Потом до ста – всё та же скрипуче-шуршащая тишина. Когда счёт перевалил за третью сотню, Гай вдруг спросил:
– Как быстро я встану на ноги?
– Уже завтра попробуем, милорд, – встрепенулся Дагорм. – Но потихоньку и с большими перерывами на отдых.
– Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу показаться на людях на носилках.
– Все мази сильные, ваша светлость, но я бы пока остерегся ездить верхом. Мы приготовим для вас удобный эки...
– Плевать, – перебил Стернс. – В замок я должен явиться на лошади, и всё должно выглядеть так, будто ничего не случилось. Никто не должен ничего знать. И если слухи обо мне просочатся в народ, и виной тому будет болтливая деревенщина или матросня, то я лично вырву им языки.
Дагорму судьба простых людей была же глубоко безразлична.
– А с мальчишкой-то что вы решили? – с волнением в голосе спросил он.
– Выясни всё о его способностях. Мне нужна его мощь, его огонь и его сила. Если он откажется признать во мне своего хозяина, то убей его.
– А девчонка? Может, отвести её в трюм, и пусть разговорит пацаненка?
– Она останется со мной.
– Но, милорд, время идёт, толку от этой девчушки уже никакого нет, а так, глядишь, мы бы уже были на полпути к истине.
– Пошёл прочь со своей истиной, – устало выругался Гай и медленно опустился на сваленные за спиной подушки. – Девчонка останется здесь и не выйдет отсюда, пока я не позволю. Пока мы не сойдём на берег, она будет моей тенью. А дальше я решу, что с ней делать.
Дверь каюты легонько скрипнула – все трое вышли.
Опять стало тихо, и только море шумело за бортом. Кто-то пронзительно закричал: то тяжёлый крюк упал на ногу. Потом раздались голоса за окном: двое матросов сошлись в пошлом споре о женской красоте. И снова стало тихо – хоть опять глаза закрывай и впадай в дрёму. А так хотелось уже потянуться, похрустеть шеей и распрямить спину. Но нельзя. Лучше дождаться, когда милорд уснёт, и только тогда медленно и осторожно подняться.
– Ну, хватит. – От громкого и властного голоса по телу побежали мурашки. – Я знаю, что ты не спишь. И я знаю, что ты слышала весь наш разговор.
Рики медленно отняла голову от мягкой кушетки, моргнула ресницами и пролепетала:
– Простите.
Взгляд Стернса скользнул по заспанному лицу девушки, и Рики смутилась, тут же отвернулась, провела ладонью по измятой щеке, затем коснулась волос. Топорщившиеся в разные стороны, жёсткие и давно нечесаные, те придавали лисьему личику совсем непривлекательный вид. А добавить сюда короткие блеклые ресницы и царапины на подбородке, так зрелище представлялось совсем печальным.
– Принеси мне пить, – приказ был отдан сухо и равнодушно и до блеклых ресниц, и до неухоженных волос, и до помятого лица.
Рики поднялась. До стола – несколько шагов, но с каким же трудом они дались! То ли от качки, то ли от слабости, но Рики вначале повело в сторону, а потом и вовсе помутнело в глазах. Помог всё тот же стол, за край которого успели ухватиться руки. Рики перевела дыхание.
