Он пристально смотрел на женщину, стоявшую перед ним. Он так сильно сжал пальцами ее плечи, что аж побелели косточки пальцев.
— Я верю, что ты видела меня в тюрьме и поняла, что я не такой, как другие белые мужчины.
— Поэтому я и люблю тебя, потому что ты отличаешься от других мужчин. И я сделала все возможное, лишь бы спасти тебя.
Райдер с сомнением глянул на Ханну.
— Ты на самом деле полагала, что Гилмор освободит меня? Не думал, что ты так наивна! Он лгал, Ханна. Он использовал тебя для своих целей. Ты спала с ним? Ты позволила ему любить себя? Принимала ли ты его в свое тело и кричала ли, как кричишь, когда я дарю тебе наслаждение?
Ханна сжалась.
— О, нет! Никогда не позволяла я ему прикасаться ко мне и не собиралась выполнять обещание, данное Тренту. Как же могла я выйти за него замуж, если люблю тебя? Но я опасалась открыть ему правду слишком рано. Тогда он сообщил бы в Денвер о твоем побеге, и тебя снова посадили бы в тюрьму. Я поехала с ним, чтобы сказать ему, что не стану его женой, как только ты окажешься в безопасности. Я так боялась за твою жизнь, Райдер! Что-то надо было делать, ведь ты не вынес бы избиений. Они убили бы тебя.
— Почему ты не сказала Заку правду?
— Я не могла, как ты не понимаешь? Если бы ты счел тогда, что я жертвую собой ради твоего спасения, ты бы отправился за мной и подверг опасности свою жизнь. Я хотела, чтобы Зак сказал тебе, будто я по своей воле уехала с Трентом. Позже, сказав Тренту правду, я бы вернулась в Денвер и призналась бы во всем и тебе, и Заку.
Райдер пытливо смотрел ей в лицо.
— Думаешь, я поверю, будто ты уехала с Гилмором ради моего спасения и не спала с ним все те ночи, что вы оставались наедине? За дурака меня принимаешь?
— Нет, не за дурака, — мягко сказала Ханна, — а за человека, которого я люблю.
Вдруг она спохватилась:
— Но как ты узнал, где искать меня?
— Я наткнулся на убитых солдат. Знаки открыли мне, что отряд атаковали сиу и чейены. Среди убитых я узнал Гилмора, а мне было известно, что ты едешь с ним. Не найдя тебя среди мертвых, я испугался, что ты попала в руки тех, кому доставят большое удовольствие твои мучения. Немногие из индейцев слышали о Воробышке. Белые женщины — завидная добыча. Вскоре я встретил боевой отряд Быстроногого Оленя и узнал, что Койот доставил тебя в лагерь Красного Облака. С облегчением я выслушал известие, что ты в безопасности.
Ханна с волнением смотрела в глубину его глаз, потрясенная горячими чувствами, которые ей открылись в его взоре.
— Почему же ты приехал за мной, если думал, что я предала тебя? Не легче ли было забыть меня? Даже в полумраке я вижу, что ты еще не совсем здоров. Наверное, раны причиняют тебе адскую боль. Удивительно, как ты вообще держишься в седле.
Райдер слегка улыбнулся. Еще в ранние годы он узнал, что боль — это состояние разума. Он старался быть выше боли, только поэтому и смог выдержать невыносимые мучения бесконечных дней, проведенных в седле.
— Я хотел, чтобы ты подтвердила, что добровольно уехала с лейтенантом, но по мере того как росла моя ярость, все больше хотел наказать тебя. Теперь же у меня нет сомнений, что хотел я найти жену ради своего спокойствия. Я полюбил тебя, Воробышек. Против своей воли я научился доверять белой женщине. Впервые с детских лет я почувствовал, что, может быть, действительно смогу жить среди белых. Ты не представляешь себе, что значит — быть человеком без корней и не знать, к какому роду-племени принадлежишь, и испытывать смятение и отчаяние, и пытаться найти что-то общее с людьми, которые принимают тебя за дикаря. Я думал, что с твоей помощью смогу преодолеть пропасть между обществом, в котором вырос, и тем, к которому принадлежу по рождению. Моя сестра приспособилась, но женщинам это сделать легче. Я же воин. Другой жизни я не знаю.
Ханна удивленно смотрела на него. Впервые Райдер раскрывал ей душу. Она поняла, как больно ранила его, и задумалась, можно ли исправить содеянное. Будет ли он когда-нибудь снова доверять ей? Поверит ли опять кому-либо из белых?
— Мне все равно, кто ты, Райдер. Я люблю тебя. Ты мужчина, которого я ставлю выше остальных, и только это для меня важно. В тот момент, стоя у окна, я не могла знать, что губернатор освободил тебя. А если Трент знал это, он ничего не сказал мне.
Райдер еще сильнее сжал ее плечи, и женщина вздрогнула, желая испытать боль, если это поможет доказать любовь. Их тела почти соприкасались, грудь к груди, бедро к бедру, губы рядом с губами. Ханна чувствовала, как теплое дыхание овевает ей щеку. Она прижалась к нему. Райдер застонал, его руки скользнули ей на ягодицы. Он хрипло выдохнул:
— Должно быть, я сошел с ума, раз так безумно хочу тебя. Ты разрушила мою мечту отыскать в этом мире для себя женщину, которая любила бы меня таким, каков я есть.
Во рту у Ханны пересохло:
— Ты все еще хочешь наказать меня?
— Рассудок хочет наказать, но тело — ворваться в твою плоть, чтобы не существовало для тебя других мужчин, кроме меня. Я чуть не погиб, представляя синего мундира в одной постели с тобой и то, как он наполняет своим семенем твое лоно.
— Я хочу иметь детей только от тебя, — Ханна чуть не призналась, что уже носит его ребенка, но решила не говорить сейчас об этом Райдеру.
Она хотела, чтобы он поверил ей, чтобы доверял, как прежде, и тогда она скажет. Иначе ей никогда не узнать, хотел ли он остаться с нею ради нее самой или ради ребенка.
Его рука поднялась и погрузилась в медные волосы, пальцы сжались, захватывая блестящие пряди и оттягивая ей голову назад. Райдер заглянул в лицо Ханны, и она увидела его сомнения и глубокую тревогу. Как же ей убедить этого человека, что она его любит?
Черты лица Райдера оставались жесткими, когда он смотрел в глаза Ханны. Можно ли доверять ей? Хочет ли он снова попасть под власть ее чар? Это легко… чертовски легко. Он не хотел идти по жизни, не зная, кто он. Он хотел быть любимым. Хотел иметь дом и детей. Не слишком ли много требует он от жизни? Со дня встречи с Ханной его жизнь стала сплошным смятением. Если бы он был похитрее, то распрощался бы с Денвером и послал к черту свое обещание стать посредником в переговорах с индейцами. Если бы он был помудрее, то остался бы со своим народом и боролся бы против бледнолицых, как раньше. Но с тех пор как он встретил Ханну, не было больше ничего определенного. И жизнь, и образ мыслей изменились.
Райдер колебался. Медленно он приник к ее губам. Его губы были твердыми, но под этой твердостью Ханна чувствовала теплоту. Разомкнув свои губы, пылко приняла она поцелуй, обвив руками его шею. Сильные руки крепко обнимали. Он прижимался к ее нежному телу возбужденным членом. Ладони Ханны скользнули вниз по бокам Райдера, и он не сумел сдержать стона мучительной боли, неожиданно пронзившей его.
— Райдер, ох, Райдер. Ты еще не поправился. Тебе нужно отдохнуть, прежде чем мы… мы… — слова выдали, о чем она мечтала, что хотела… в чем нуждалось тело.
