Книга Надя Князева решает остаться - Екатерина Романова

Чтобы избежать конфуза, Рейвен укрыл нас фиолетовым пламенем и переместил в мою спальню.

— Остановись, Эвон, что ты делаешь? — демон пытался отбиться от яростных, почти болезненных поцелуев (кстати, вяленькие какие-то попытки, мог бы и поактивней).

— То, что давно следовало сделать! — прорычало мое тело.

Вцепившись руками в пряжку ремня Рейвена, я-не я одним рывком вырвала ее из петель и отбросила в сторону. Затем легко толкнула лорда, а тот пролетел метра три и плюхнулся прямо на кровать. Наконец, на его лице мелькнуло осознание. Ну, так мне показалось, хотя за головами впереди сидящих и непосредственного участника событий мало что видно было.

— Значит, хочешь жестко? — он принял правила игры, поднялся, подошел ко мне, и, заведя руки мне за спину, поцеловал. Дерзко, откровенно.

Это змей искуситель на поцелуе сконцентрировался, а я, поскольку сидела глубоко и далеко, другое заметила. Рейвен связывал мне руки за спиной какой-то магической веревкой, потому что та неприятно кусалась, впиваясь в кожу.

— Я понимаю, ты не так себе представляла наш первый раз, — выдохнул он в Эвоновы губы, толкая ее-меня на кровать. — Но к счастью ты о нем даже не вспомнишь.

А вот это вряд ли. Вспомню. И не только я. Можно сказать, сейчас у Рейвена целая комиссия экзамен по умению работать с девицами будет принимать. Девица, к слову, сама проявляла инициативу. Подняла связанные руки над головой и широко развела ноги. Вот ведь, постыдница! Я бы так не сделала!

Но Рейвен церемониться не стал. Навалился сверху, одним движением лишил нас всех белья, спустил брюки и покорил ненужный оплот Эвонова целомудрия.

Боли я не чувствовала. Впрочем, особого удовольствия тоже, хотя змей искуситель моим, то есть, голосом Эвон, стонал так, что наверняка пол дворца сбежалось послушать под дверьми эротическое аудио-шоу.

Все длилось недолго, хотя не представляю, зачем это вообще требовалось? Демон понял, что я не я, но все равно решил позабавиться. Он извращенец или как это понимать?

Спросить напрямую я не могла — тело не повиновалось, но постепенно ко мне возвращалась чувствительность. Змей искуситель почему-то терял силу и контроль надо мной. Я чувствовала, как его разморило. Примерно такое ощущение после горячей-горячей бани, такой, что уши в трубочку. Когда напаришься веником, прыгнешь несколько раз в снег, а затем придешь в дом, хлопнешь кружечку ледяного пенного и на постельку. В такой момент ни встать, ни пошевелиться, моргнуть даже невозможно! Примерно так себя ощущал змей искуситель и, соответственно, мы все.

— Ты, должно быть, очень молодой змей, раз не знаешь, как это работает, — проговорил Рейвен, поглаживая меня по волосам и по-прежнему не выходя из эвоновых пещер. Заблудился что ли? Да и лежал он с таким видом, словно ничего не происходит. По нему вообще не скажешь, что удовольствие получил. — После того, как жертва змея получает желаемое, искуситель на несколько часов теряет свои силы. И лишь после этого они возрастают. Ты бы знал, если бы питался не в первый раз. Аз!

Мимо моего сознания стремительно пронесся черный сгусток, а затем я отчетливо услышала голос Эвон:

— Блин, мужик, выйди из меня! Фу, фу, фу, извращенец!

Рейвен закатил глаза и оставил все как есть.

— Аз, успокой истерику, это тело Эвон, а не твое. Мне понадобится помощь. Хватай змея за шкирку и на выход. Я приму в себя.

— Но Рей, это твоя истинная оболочка. Она может погибнуть от древнего зла.

— Оболочка ангела выдержала, значит, выдержит и моя. Главное принять его, а не отторгать, как делали другие. Хватит разговоров, действуй.

И Аз действовал. А мы с Эвон ему в этом помогали как могли. Змей искуситель внутри меня выглядел слизкой холодной глистой, которая сейчас валялась неповоротливым питоном, сожравшим десяток кроликов. Насилу подпихнув это древне-ямское сокровище к горлу, мы взялись все вместе и на счет три дали ему пинка.

— Принима-а-а…

Однажды я объелась изюмом, и меня полоскало всю ночь напролет. Так вот это было в разы хуже, чем обнимашки с унитазом и рвотные массы, текущие едкими потоками через нос. Мне казалось из меня вырывают душу, тащат кишечник прямо через рот, пытаются вырвать вены без единого надреза. Рейвену, должно быть, еще хуже. Все его тело выгнуло дугой, на руках и шее вздулись вены, лицо покраснело, белки глаз покрылись кровавой сеточкой.

Когда последняя частичка древнего зла исчезла, Рейвен прохрипел едва слышно:

— Теперь ты…

— Нет, друг. Мне и здесь хорошо.