– Я понял, дружище, не парься. Шутка. Очень смешно.
Жидкость, чем бы она не была, прочистила мозги и придала сил. Сэм оглядел по-очереди присутствующих. Гораций выглядел как всегда – прибавилась парочка новеньких никелированных деталек, но это, понял Сэм, украшения. Не иначе, для Кэсси…
А вот братец и Саёнара имели подозрительно беззаботный вид. Никто не набрасывался на него с упреками, никто не кидался ложными, и не очень, обвинениями. Всё выглядело тихо-мирно: добрая самаритянка пришла поухаживать за страждущим калекой… В картину вписывалась даже книжка, корешком вверх валяющаяся в кресле. И всё бы ничего, но, насколько помнил Сэм, его старший помощник и офицер по безопасности терпеть друг друга не могли, и находиться добровольно в одном помещении согласились бы только в крайнем случае. Например, в случае раздачи домашних пончиков с клубникой. Или смертельной опасности, угрожающей всей галактике…
– Вы всё слышали, – обвинил друзей Сэм. – Я там, значит, страдал, душу наизнанку выворачивал, а вы тут сидели и хихикали.
– Да уж, обхохочешься, – откликнулся Порфирий. Покряхтывая, он сполз с кровати, но тут же ухватился щупальцем за поручень. Было видно, что осьминогу требуется усилие для того, чтобы передвигаться в условиях нормальной силы тяжести. – Все животики надорвали.
Саёнара молча смотрела на Сэма. От её взгляда, одновременно презрительного и выжидающего, становилось здорово не по себе.
– Ладно, что именно вы слышали? – спросил Сэм. На осьминога он смотреть избегал. Его ранение на базе "Скорпионз" и последующие события он пока не переварил. Даже гибель "Одуванчика" была смутным серебристым образом где-то на краю сознания.
– Через несколько часов Шадор завладеют Семечком и Галактика погибнет, – сказал Гораций, подкатив к столику и собирая колбы и пробирки верхними манипуляторами. – Тоже пример хорошей шутки. Не ожидал, что Посредник окажется таким юмористом… – оглянувшись на собеседников, робот почему-то не смог идентифицировать на их лицах признаков веселья. – Возможно, его юмор слишком тонок, и доступен только профессионалам в данной области, – заметил он будто вскользь, но при этом убедившись, что слышно его хорошо. – Так и быть, я объясню вам соль и этой, я бы сказал, довольно утонченной шутки…
– Гораций! – рявкнул, потеряв терпение, Порфирий. – Это была не шутка.
– Что? – смутился робот. – Я не понимаю… – он беспомощно помигал светодиодами. – Если Посредник не шутил, у нас осталось всего несколько часов на то, чтобы жить полной жизнью. Любить, ненавидеть, заводить друзей… Писать стихи. Почему мне раньше не сказали?
– А разве… – медленно произнесла Саёнара. – Чужакам не потребуется некоторое время, чтобы получить жизнеспособную в нашем физическом пространстве популяцию? Терраформинг, даже очень быстрый, – это дело нескольких лет. Нескольких десятков лет.
– Ох, ну я же говорил! – робот засветился от облегчения. – Всё-таки это была шутка… За несколько лет кто-нибудь непременно придумает, как спасти Галактику.
Сэм, откровенно говоря, тоже испытал облегчение. Перестраховщик этот Посредник. Вместо того, чтобы полностью положиться на него, Сэма, отправился искать каких-то братьев и сестер, а не найдя, прибежал, весь в мыле, и начал кричать о скорой и безвременной гибели Галактики… В существование мифических родственников Сэм вообще-то не верил. Пока не верил. Так было легче: получать и переваривать информацию по кусочкам, небольшими фрагментами…
– Что ж. Это дает возможность для маневра, – кивнул он. – Придем в себя, соберемся с мыслями и прикинем, как лучше остановить этих Шадор…
– Можно высказать предположение? – неожиданно спросила Кэсси. Сэм вздрогнул: опять забыл, что она всегда в курсе того, что творится вокруг.
– Говори, – кивнул Сэм.
– По моим сведениям, Шадор умеют создавать сингулярности. Они могут свернуть пространство вокруг какого-либо объекта, и…
– Ты хочешь сказать, они могут управлять временем? – перебила Саёнара.
– Она хочет сказать, что голодные орды чужаков могут хлынуть в Галактику уже завтра, – договорил за неё Порфирий. Так что нам в любом случае капец.
– Старший помощник, я не понял: мы все погибнем, или нет?
– Скорее всего, да, – ответил Порфирий, задумавшись о своём и не вникая в суть вопроса.
– Тогда… Я, конечно не настаиваю, но может, вы всё-таки соизволите что-нибудь предпринять? – спросил в наступившей тишине Гораций.
Саёнара, Сэм и Порфирий переглянулись.
– У Посредника был план, – первой нарушила молчание Саёнара.
– Я больше не могу просить вас рисковать жизнями, – покачал головой Сэм.
– А тебе и не нужно, – ответил Порфирий. Он был угольно-черным, от кончиков щупалец до макушки головы. Отросший мех переливался всеми оттенками антрацита.
С тех пор, как погиб Нафаня, он ни разу не изменил цвет, – пронеслось в голове у Сэма. – Ни разу…
– Так получилось, что мы все живем в этой Галактике, – сказала Саёнара. – А еще – что кроме нас это сделать некому.
– Но времени совсем нет, – заметил Сэм. – Даже на план Посредника… Так что будем импровизировать.
Порфирий крякнул.
– С импровизациями у нас того, не очень…
Сэм усмехнулся:
– Но в результате всё как-то получается. Кэсси! Рассчитай прыжок в систему Ареса. У меня есть план.
– Есть, капитан. Переход через пять… четыре…
– Если вам интересно, капитан, вероятность того, что нам удасться остановить Шадор – двенадцать процентов из ста.
– Но ведь двенадцать – не одиннадцать, – подмигнул Сэм. – Как-нибудь прорвемся.
ВСПЫШКА, ВСПЫШКА! Поляризующее поле накрыло стеклянный купол. Теперь можно рассмотреть, как лазерные пучки кромсают пространство на яркие, истекающие светом ломти. В перекрестье лучей висит громадный линкор. На боку читается надпись на аресианском: "ГАННИБАЛ".
На первый взгляд кажется, что трехсотмегатонные лазеры вот-вот разрубят линкор на части, но старый вояка не так прост. Его броня, изъеденная метеоритными дождями, космической пылью и пучками электронных частиц, прекрасно держит удар. По сравнению с ним пара дредноутов с опознавательными знаками Ндрагетты кажутся не более чем осами, нападающими на матерого, закаленного в боях шершня.
Медленно и неторопливо, как сонный дракон, "Ганнибал" разворачивается. Открывается носовой люк, из него вырывается столб горящего кислорода, а вместе с ним – почти невидимая, крошечная спора. Она устремляется к дредноуту – её полёт напоминает Сэму прыжок мозгового клеща – и впивается в силовое поле. Вопреки ожиданиям, поле и не думает останавливать раскаленную добела частицу: как бактерия, вгрызающаяся в клеточную мембрану, она преодолевает сопротивление и ввинчивается в броню дредноута.
Вспышка настолько яркая, что зашкаливают все датчики. Поляризующий экран делается черным.
