Всего лишь на одну минуту.
Или, может быть, на целый час.
Она уже потеряла счет времени.
— Сюзанна...
Она открыла глаза, охваченная ужасом. Перед глазами все плыло, но ей казалось, что она видит знакомое лицо в мерцающем свете свечей.
— Сюзанна...
Человек подошел ближе, и она увидела его совершенно ясно. Джерри. Это было его жуткое, полуразложившееся лицо. Губы на этом лице уже потеряли всякие очертания, они расплылись гнойной слизнеобразной мякотью.
— Сюзанна...
Она закричала. Чем громче она кричала, тем сильнее какая-то невидимая карусель раскручивала ее кровать. Вот она уже летит сквозь черный бесконечный мрак...
* * *
Сюзанна снова очнулась.
Лекарство уже перестало, видимо, оказывать на нее действие. Она лежала, закрыв глаза, страшась того, что она увидит, если откроет их.
Лучше бы ей вовсе не просыпаться. Заснуть навеки. Мертвым сном.
— Сюзанна?
Она лежала, стараясь не шелохнуться.
Харш приподнял ей одно веко, она вздрогнула от его прикосновения.
Он усмехнулся:
— Меня не обманешь, напрасно стараешься. Я же вижу, что ты уже проснулась, тварь.
Сюзанна чувствовала, что все тело у нее онемело.
Да, она испытывала ужас, но ничего поделать не могла, ее словно парализовало. Может быть, ей повезет и ее парализует на самом деле, тогда она ничего не будет ощущать, только это онемение во всем теле.
— Ну что же, время подходит, — промолвил Харш. — Примерно через час, чтоб ты знала, мы и начнем. А через три часа я перережу тебе глотку. Стало быть, на развлечения у нас остается целых два часа. Ты уж постарайся, не разочаруй моих приятелей, они ведь так давно ждали этого часа. Как ты думаешь, за два часа ты их сможешь удовлетворить, а? Я думаю, сможешь, ты их раньше измочалишь. Ты ведь способная к этому делу, а?
Разве так может быть на самом деле? Нет-нет, это бред это безумие, так бывает только в кошмарном сне. Больничная койка в пещере? Это же чушь. Этот ужас, эти угрозы, этот Харш в роли черта... нет-нет, все это дурной сон.
И при этом она совершенно отчетливо чувствовала боль в тех местах руки, где ей делали уколы. Это совершенно реальная боль.
Харш сдернул с нее одеяло, она вновь оказалась перед ним голой и беззащитной.
— Мерзавец, — только и могла она прошептать так тихо, что сама едва слышала собственный голос.
— Ну-ка, ну-ка, посмотрим, какова ты, — заговорил Харш, потирая руки. — Эй, малышка, ты, наверно, тоже ерзаешь от возбуждения, как и я, а? Что, угадал?
Она закрыла глаза, умоляя, чтобы Господь даровал ей полное забытье и...
— Харш!
...это голос Макги.
Она открыла глаза и увидела, что Харш отвернулся от нее и смотрит куда-то в сторону. На лице у него застыло выражение неподдельного изумления. Он говорит дрогнувшим голосом:
— Ты что здесь делаешь?
Не в силах подняться и сесть в кровати, она лишь слегка оторвала голову от подушки и увидела Макги. Тот находился всего в нескольких футах от ее кровати. Мечущееся пламя свечей бросало на него слабые отблески, и казалось, что он облачен с ног до головы в какой-то темный плащ. В руке он держал пистолет со странно удлиненным дулом и целился в Харша.
— Какого черта ты здесь?.. — пролепетал Харш.
Выстрел Макги пришелся прямо в лицо. Харш рухнул на землю, раздался глухой звук упавшего тела.
Звук выстрела оказался совсем слабым, и Сюзанна сообразила, что насадка на дуле пистолета была глушителем.
Выстрел, разнесенное пулей лицо Харша, звук упавшего тела — все это было слишком зримо, чтобы быть частью сна. Это совсем не похоже на вычурное, вымученное издевательство, которое она терпела на протяжении нескольких последних дней. Это уже был не спектакль, это была смерть в ее ничем не приукрашенном, голом виде.
Макги подошел ближе к кровати.
Она с ужасом следила за пистолетом в его руке. Неожиданный поворот событий застал ее врасплох, она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание.
— Кто следующий? Я?
Вместо ответа Макги убрал пистолет в карман своего плаща.
В другой руке у него был какой-то мешок. Он бросил его на кровать. Нет, это был не мешок, это была наволочка, набитая какими-то тряпками.
— Нам нужно как можно быстрее выбираться отсюда, — коротко пояснил он.
Он начал вытаскивать из наволочки содержимое. Это была ее одежда. Трусики. Брюки. Белый свитер. Туфли.
На дне наволочки виднелся какой-то круглый темный шар. Сюзанна смотрела на него с ужасом. Над ней снова навис кошмар, она вдруг поняла, что на дне наволочки лежит полуразложившаяся голова Джерри Штейна.
— Нет! — крикнула она. — Только не это!
Макги все-таки извлек темный шар наружу. Она узнала в нем свою черную кожаную куртку, свернутую в комок.
Никакой мертвой головы не было и в помине.
Но легче ей не стало. Она все еще не могла прийти в себя, она все еще была на краю бездны, из которой на нее дышал ужасом мрачный кошмар.
— Нет, — промолвила она. — Нет. Я больше ничего не хочу. Оставьте все меня в покое.
Макги как-то странно взглянул на нее, затем, очевидно, что-то поняв, улыбнулся.
— Ты что, подумала, что спектакль продолжается?
— Я безумно, безумно устала, — проговорила Сюзанна.
— Поверь мне, никаких спектаклей больше не будет, — сказал он.
— Мне все надоело. Хватит.
— Послушай, на тебя еще оказывает действие лекарство. Пройдет совсем немного времени, и ты почувствуешь себя гораздо лучше.
— Уходи.
Ей стало невмоготу держать голову над подушкой.
Она даже не беспокоилась о том, что лежит перед ним совсем голая. Не было сил натянуть на себя одеяло. Кроме того, после всего, что они сделали с ней, такой жест стыдливости выглядел бы смешным.
Ей было холодно. Но это тоже ее не волновало теперь. Ей было все равно.
— Послушай, — продолжал Макги. — Я не требую чтобы ты понимала, что здесь происходит. Я объясню тебе все позже. Пока тебе придется поверить мне на слово.
— Это уже было, — обреченно сказала Сюзанна. — Я верила тебе.
— И поэтому я здесь.
— Да. И поэтому ты здесь.
— Я здесь для того, чтобы спасти тебя, глупая. — Он сказал это с неподдельным чувством волнения и сочувствия.
— Спасти меня? От чего?
— От этого ада. Ведь в последнее время они вдалбливали в тебя именно это. Ад. Так называлась программа, по которой они работали с тобой.
