Курсы золота поднялись По причине нэпа. В Петрограде на Сенной Три лимона репа.
***
На основании декрета СНК от 11 октября 1922 года были выпущены билеты Госбанка достоинством 1, 3, 5, 10, 25 и 50 червонцев. Они должны были обеспечиваться драгоценными металлами и твердой валютой не менее чем на 25% и легко реализуемыми товарами на 75%. Госбанку разрешалось эмитировать их для выдачи ссуд казначейству только при покрытии драгоценными металлами на 50% или выше. Госбанк мог требовать погашения обязательств в банковых билетах ими же, обязывался менять их на совзнаки. Чтобы устранить иностранную валюту как конкурента червонца, запрещались расчеты ею внутри страны, она должна была храниться на счетах кредитных учреждений, экспортер был обязан предложить Госбанку купить ее, а импортер мог приобрести лишь по особому разрешению.
Червонцы не получили права платежного средства и принимались в уплату только за сборы, выраженные в золоте. Из-за высокого номинала деревня сначала их не знала. Население не задерживало у себя билеты и обменивало их на совзнаки. К лету 1923 года оборот привыкает к ним, и билеты Госбанка начинают исполнять все функции денег. С июня 1923 года, когда было разрешено кредитование промышленности, увеличились размеры эмиссии банкнот, и первоклассное обеспечение, составлявшее сначала почти 100%, опустилось до 50%.
Денежная реформа была проведена лишь в марте 1924 года, а до того параллельно обращались билеты и продолжавшие выпускаться совзнаки. Официальный курс обмена устанавливался фондовым отделом Московской товарной биржи, в провинции рыночный мог отличаться от официального на 10–15%. 7 июня 1923 года ВЦИК издал декрет, ограничивавший размеры эмиссии и дефицита госбюджета, который мог быть покрыт за ее счет. Если в октябре – декабре 1922 года ею было покрыто 96% дефицита, то в июле – сентябре 1923-го – 54%.
Несмотря на ограничение, процесс отмирания совзнака продолжался: он эмитировался для ликвидации разменного кризиса летом 1923 года, а осенью – для финансирования хлебной кампании. Постепенно совзнаками стали осуществляться лишь мелкие платежи, где червонец не мог использоваться из-за высокой купюрности. На 1 января 1923 года обращение на 97% состояло из совзнаков, на 1 апреля 1924-го – на 4%. Расширялись расчеты и сделки в «золотом или червонном исчислении», на него были переведены налоговые ставки. Это способствовало бюджетной стабилизации.
К тому времени стабилизировалась и экономика. Шел подъем сельского хозяйства, хлеб начал экспортироваться. Продукция промышленности росла. Аппарат сбора налогов был улучшен. Сальдо торгового и платежного балансов с июля 1923 года стали положительными. Все это сказалось на доходах бюджета. Расходы сократились, в том числе и из-за окончания войны. С 1924 года государство прекратило прямое инвестирование в тяжелую промышленность и стало давать предприятиям кредиты. Число госслужащих было сокращено. Местные бюджеты были отделены от центрального.
Если в октябре – декабре 1922 года эмиссия составляла 46% доходов бюджета, то в июле – сентябре 1923-го – 15%. В феврале 1924 года правительство остановило эмиссию, начало выкуп совзнаков и выпуск новых твердых казначейских билетов. Первоначальный курс для обмена совзнаков на новые деньги был установлен на уровне 50 тыс. совзнаков 1923 года (или 50 млрд старых рублей) за 1 руб. золотом. Из-за острого разменного кризиса курс для мелкокупюрных денег в отдельных районах страны был на 20–30% выше. В апреле совзнаки прекратили хождение, взамен в обращение была выпущена серебряная монета. Формально казначейские рубли не связывались с червонцем, но фактически реформа установила единую валюту, так как они обменивались друг на друга без ограничений по курсу 10 билетов за червонец.
Основная причина успеха реформы – оздоровление государственных финансов. В 1924–1925 годах дефицит составлял не более 6% расходов бюджета и был покрыт путем займов и выпуска разменной монеты. Большую роль сыграла денатурализация экономики, повысившая спрос на деньги. Положительным явлением было и резкое обесценивание совзнаков: они стали крайне неудобным платежным средством, и червонцы не только заменили их как средство накопления, но и вытеснили из оборота. За полтора года параллельного обращения новая валюта доказала свою устойчивость и завоевала доверие экономических субъектов, и после реформы, когда стали обращаться только выпускавшиеся очень ограниченно и вызывавшие доверие деньги, рост цен был не выше темпа эмиссии. Вводя новую денежную единицу на рынке, где оно имеет контроль над ее ценностью, государство может убедить экономических агентов в серьезности намерений стабилизировать денежное обращение. Замещение быстро инфлирующей валюты стабильной по мере роста спроса на нее обеспечило правительству необходимый сеньораж на период реформы и дало средство для стабилизации.
Уникальность реформы, состоявшая в наличии периода параллельного обращения, связана и с идеологией государства диктатуры пролетариата. Червонцы не были легальным средством обращения и, как правило, не могли использоваться в частных контрактах. Частные кредиторы не были обязаны их принимать, да и опасались. Высокие номиналы исключали их попадание в розничную торговлю. Червонцы использовались в кредитовании Госбанком и в сделках между государством и госпредприятиями. Пролетарское государство хотело иметь стабильную денежную единицу для своего пользования, которую не мог использовать частный сектор. Оно хотело собирать сеньораж, не облагая инфляционным налогом собственные предприятия, и параллельное обращение было попыткой перенести основную тяжесть налогообложения на частников. Преднамеренно поддерживаемая инфляция совзнаков стала инструментом так называемого первоначального социалистического накопления (по аналогии с первоначальным капиталистическим накоплением у Маркса).
Григорий Сокольников писал, что экспроприация денежного капитала была одной из величайших экспроприаций в ходе революции, так как путем эмиссии в денежном капитале было экспроприировано не меньше, «чем в фабриках, заводах, землях».
Глава двадцать вторая. «Жил на свете частник бедный…».
Атмосфера нэпа в советской литературеГерой рассказа Михаила Зощенко «Прелести культуры» (1927) вышел проветриться. По дороге он встречает знакомых девушек, и те зазывают его в театр. Герой соглашается. В театре пальто нужно сдать в гардероб, и здесь случается конфуз. У героя под пальто только исподнее. Он об этом не подумал, потому что когда в прошлый раз был в театре, никто не раздевался. Но сейчас настаивают: «– Это… не девятнадцатый год – в пальто сидеть». Спасибо нэпу – затопили. Недалекий герой комментирует события так: «Даже вот когда в эпоху военного коммунизма нэп вводили, я не протестовал. Нэп так нэп. Вам видней. Но, между прочим, при введении нэпа сердце у меня отчаянно сжималось. Я как бы предчувствовал некоторые резкие перемены. И действительно, при военном коммунизме куда как было свободно в отношении культуры и цивилизации… сиди, в чем пришел. Это было достижение».
