Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Кто она такая?
Как ее зовут?
Сколько ей лет?
Поначалу это было лишь пустыми вопросами, на которые она не могла найти ответ. Да и не искала: если она уже мертва, то какая разница? Но время шло, и то, что с ней происходило, было не слишком похоже на загробную жизнь, о которой рассказывала бабушка.
Начать хотя бы с того, что ей было больно. Если смерть освобождает от любого страдания, то почему ей так плохо сейчас? Ее тело было слабым и будто онемевшим, а когда она пыталась двинуться, резкая боль мигом заставляла ее прекратить. Правая рука, лежащая то ли на подушках, то ли на валиках, и вовсе постоянно пульсировала болью, этой рукой она не могла даже пошевелить. Ей было тяжело дышать, у нее кружилась голова, она не понимала, что происходит, и не могла открыть глаза.
Но в этом вынужденном ожидании к ней и возвращались воспоминания обо всем, что случилось. О тех днях, когда она была счастлива и все вокруг звали ее Каштанчиком… Даже вспомнив это, она все равно не могла понять, как осталась в живых.
Прошла целая вечность, прежде чем связь между ней и внешним миром восстановилась. Сначала были молчаливые врачи и медсестры, кудахтавшие вокруг нее, как наседки. Она не обращала на них внимания и не слушала, что они говорят; они не могли сказать ей ничего ценного.
Потом пришла женщина-следователь, и это давало хоть какую-то надежду на правду.
– Привет, малышка, как ты? – нервно улыбнулась ей следователь.
Она старалась быть жизнерадостной и искрящейся оптимизмом. Наверное, так было положено. Но ей отчаянно не хватало артистизма, и то, что она видела перед собой, наверняка было не лучшим вдохновением для лжи о том, что все будет хорошо.
– Где моя мама?
– Она… она в порядке!
Следователь запнулась, покраснела и быстро отвела глаза. И это, как ни странно, значило гораздо больше, чем ее ответ.
– Моя мама умерла?
Она и сама удивилась тому, как ровно и безжизненно звучал ее голос.
– Нет, что ты, все хорошо! Но мама пока не может прийти… Не сможет… Потому что… Давай лучше поговорим о тебе!
Наверное, ей нельзя было говорить о смерти мамы. Это сделает кто-нибудь другой, тот, кто умеет или думает, что умеет.
– Почему я жива?
– Потому что ты очень сильная и смелая маленькая девочка! – Следовательница постаралась улыбнуться еще шире.
– Нет. Почему я жива на самом деле? Я помню только, как была на крыше… Что со мной случилось?
Молодая следовательница была на грани паники, она готова была расплакаться, маленькая пациентка – нет. На ее глазах не было ни слезинки, в ее сердце – ни тени чувства, только пустота.
Ей нужно было время, чтобы понять, жива она все-таки или мертва.
– Тебе об этом расскажут позже, – неловко ответила следовательница. – Как ты себя чувствуешь? Ты можешь сейчас говорить со мной?
– Я же говорю.
– Да, да… конечно… Ты помнишь его? Того человека, который… который напал на тебя?
– Это он столкнул меня с крыши?
– Нет, но… Давай ты лучше поговоришь об этом с кем-нибудь другим?
Как странно… умерла она – а страшно было следовательнице. Ну да ладно. Пусть будет так, как она хочет.
– Хорошо.
– Вот и решили, – кивнула следовательница. – А теперь скажи, ты помнишь его?
– Да.
Она не забыла бы его, даже если бы хотела. Стоило ей закрыть глаза – и его образ появлялся в памяти, четкий и яркий, как фотография. Его глаза, его лицо, слова; она помнила каждую родинку, каждый крохотный шрам.
– Ты можешь описать его?
– Да.
Она не только могла – она хотела описать его. Если ее спрашивают об этом, его не поймали и даже не приблизились к этому. Он убил ее, убил ее маму, убил того, Темного, и все равно ушел – не первый раз, похоже.
Но последний. Теперь они все услышат, кто он такой, как он выглядит, его везде узнают, и он больше не сможет сбежать!
Говорить все еще было трудно, она уставала, но она заставила себя преодолеть это. Ей нужно было рассказать им.
– Он очень высокий и тощий… У него темные волосы и черные глаза… Когда он хочет идти быстрее, он чуть прихрамывает на левую ногу…
Глава 15
Фредерик Абберлайн
Он знал, что проиграл, но это произошло так неожиданно, быстро и глупо, что он никак не мог поверить. Судьба не оставляла ему выбора: он лежал на холодном полу подвала, среди пыли, грязи и собственной растекающейся крови и уже не мог подняться. Сначала была боль в груди, потом – падение, и вот у него уже не осталось сил, зато полно горечи и злости.
Леон понятия не имел, смертельно ли ранение, которое он получил, но точно знал, что оно тяжелое. Похоже, повреждены ребра, пробито легкое: дышать больно и трудно, во рту и горле кровь. Падение с лестницы… Оно само по себе было не слишком опасным, оно просто загнало поглубже дротик. Леон не умер и не потерял сознание, однако он чувствовал, что это лишь вопрос времени.
А вот Анна молодец, не растерялась. Он надеялся, что она сумеет сбежать, и это было его единственной отрадой перед смертью. Хотя справится ли она? Может ли справиться? Леон хотел покоя, но перед глазами снова и снова вставали кровавые картины прошлых преступлений. Погибшая жуткой смертью молодая проститутка, изуродованное тело Дианы Жуковой, беззащитная Полина… Его угасающее сознание играло с ним, словно издеваясь, и на изображения жертв Лирина накладывались фотографии жертв Джека-потрошителя, которые показывала ему Анна.
Особенно сильное впечатление производил снимок того, что осталось от Мэри Келли. Джек не просто убил ее, он уничтожил ее, он словно старался стереть все человеческое, что в ней было. Вдруг Лирин сделает это с Анной? Вдруг он делает это прямо сейчас?
Мысли о ней отозвались неожиданной вспышкой энергии в его умирающем теле. Леон, как ни странно, мог принять свою смерть, особенно такую: заслуженную глупостью, быструю, не слишком унизительную. Но Анна… Лирин не должен коснуться ее!
Только как ей помочь? Что он вообще может в таком состоянии? Леон четко ощущал дротик, вошедший в его тело – не как источник боли, а просто как посторонний предмет, который отчаянно хотелось вытащить. Но вытаскивать нельзя, нет, потому что, по иронии судьбы, именно эта дрянь, которой предстояло убить его, сейчас поддерживала в нем остатки жизни.
И все равно он слабел, он поддавался темноте. Теперь, когда его силы были на исходе, ему было все сложнее контролировать свои мысли, и он снова слышал голос, от которого никак не мог избавиться, – голос отца.
Ты думаешь, что охота – это игра? Что тебе всегда будет весело и ты всегда будешь в безопасности? Ты ошибаешься, Леон. Охота как стрельба с вышки по беззащитным зверям – для неудачников. В ней нет противостояния, а значит, нет силы. Но только она дает тебе гарантию, что ты вернешься домой. Любая другая охота – это игра на грани. Охотник и жертва в любой момент могут поменяться ролями, потому что роли никому не подарены и не закреплены. Помни об этом.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
