Луис — мой герой, даже если он сам об этом пока не знает. Сегодня узнает… если вообще появится.
В сотый уже раз смотрю на часы. Девять тридцать.
Когда я позвонила в то поместье, где Алекс с Бриттани праздновали свадьбу, администратор посоветовала мне побеседовать с управляющим, чтобы обсудить вопрос аренды на сутки. И я очень удивилась, когда услышала в трубке голос Хантера. Оказалось, поместье принадлежит его семье, оно два дня будет пустовать, и я могу совершенно бесплатно им воспользоваться. Когда я упомянула, что Хантер, возможно, передумает, так как я там планирую свидание с другим парнем, он заметил только:
— Что ж, повезло ему. Надеюсь, он этого заслуживает.
— Так и есть, — ответила я.
Когда стрелка доползает до десяти, я окончательно прощаюсь с надеждой. Достаю из сумочки ключ, чтобы запереть особняк, и тут дверь открывается.
На пороге стоит Луис.
— Привет, — говорит он.
— Привет.
— Дерек передал мне записку. Извини за опоздание. С моей собакой произошла небольшая неприятность.
— Что с Гренни?
— Она решила побродить по округе, но я ее нашел. Зачем тебе нужно было, чтобы я сюда приехал?
— Ты не ходил в школу. — Я делаю шаг к Луису. — Я скучала.
— Ты надела то же платье, в котором была, когда мы познакомились.
— Значит, ты запомнил?
— Разве я мог такое забыть? Мне казалось, что ты ангел, сошедший с небес.
— Я по-прежнему твой ангел, Луис.
— Нет, мы не можем… — Он беспомощно оглядывается вокруг. — Тогда, у себя в спальне, ты меня оттолкнула… и была права.
— Нет. Я просто испугалась, Луис. В тот момент, когда впервые увидела тебя, я поняла, что ты опасен… потому что сразу почувствовала связь между нами.
— То же самое ты чувствовала рядом с Марко, — печально возражает он.
— Нет, не то же самое. Другое. Совсем другое. Луис, ты же лучший по химии в нашем классе. Объясни, откуда берется электричество в этой комнате. Потому что оно течет между нами… и ни ты, ни я не можем это контролировать.
— Обычное физическое влечение.
— А мне кажется, дело не только в этом. Иди за мной, — прошу я, проскальзываю мимо него и выхожу на улицу, на танцпол.
— На свадьбе ты, если я правильно помню, танцевала так себе, — говорит Луис, наблюдая, как я включаю через портативные колонки музыку. Я заранее ее продумала.
Смотрю на него смущенно.
— Я до сих пор танцую так себе.
— Слушай, я не тот, за кого ты меня принимаешь. И не тот, за кого я сам себя принимал. Как выяснилось, мой отец — Гектор Мартинез, глава «Мексиканской крови». И я должен стать таким же, как он.
Ошеломленно пялюсь на Луиса. Что ж, теперь мне многое понятно.
— А зачем тебе становиться таким, как он?
— Потому что это мой долг, Ник. Мое наследие… и наследство. Я был рожден в банде и ради банды, — отвечает он. — И, видимо, умру в ней и ради нее.
— Но не сегодня вечером точно. — Беру его за руки и обнимаю себя ими, покачиваясь в такт музыке — медленной песне о любви. Свои руки я закидываю ему на шею. — Я люблю тебя, Луис… безо всяких условий.
— Ник, не делай этого, — шепотом просит Луис.
В ответ я лишь крепче его обнимаю.
— Я больше не стану сдерживаться. Луис, скажи, что ты тоже меня любишь.
— Я и не переставал любить тебя, mi chava. — Слышу, что он приглушенно ругается. — Но не могу тянуть тебя за собой в пропасть. Между нами ничего не может быть, потому что мне все равно придется тебя бросить, и ты это знаешь.
Беру Луиса за руку и веду на пляж, в один из множества заброшенных сейчас маленьких домиков — спасательных станций. В тесном пространстве таинственно мерцают свечи — час назад я расставила их по стеклянным стаканчикам и зажгла.
Он стоит, прислонившись к стене, и наблюдает за каждым моим движением.
— Когда мы в последний раз были наедине, я сдерживала свои чувства, — говорю я.
— Я знаю. Ты не доверяла мне, и это был умный поступок. И ты сказала, что не любишь меня.
— Соврала. — Я пробегаю пальчиками по его бритой голове, и Луис зажмуривается. — Ты теперь такой… крутой.
— Но я не чувствую себя таким. — Он смотрит на меня, и в зрачках отражается мерцающее пламя свечей. У Луиса прекрасные, завораживающие глаза, они просто пронзают мою душу. — Тебе нельзя меня любить. Я этого не заслуживаю.
Беру его лицо в ладони.
— Луис, ты знаешь, чего хочешь, и идешь к своей цели, даже когда все против тебя. Меня это восхищает, я даже завидую тебе. Ты научил меня гордиться тем, что я мексиканка. Я восторгаюсь твоим умом и тем, как отчаянно ты меня отталкиваешь, только чтобы защитить от «Мексиканской крови». И невероятно здорово, что ты смотришь на небо и не просто любуешься им, но хочешь полететь туда, чтобы оказаться ближе к звездам. Я люблю тебя, потому что ты единственный человек на земле, с которым я хочу заниматься любовью безо всяких условий, и… и мне ужасно нравится, что я так сильно тебе нужна.
— Ты даже не представляешь, насколько сильно. Но я тебя недостоин.
Сейчас мне достаточно и того, что Луис здесь, рядом со мной.
— Мы достойны друг друга, Луис… и ты мне нужен так же сильно, как и я тебе. Обними меня, пожалуйста.
Он приближается, но все еще колеблется.
— Если я обниму тебя, mi chava, то вряд ли смогу отпустить.
— Вот и хорошо.
Луис наконец сжимает меня в объятиях, и я тоже обнимаю его. Вокруг нас царит тишина, если не считать нашего дыхания да волн, негромко облизывающих берег. Мы просто стоим, обнимая друг друга, и кажется, что это будет длиться вечно. Как и должно быть.
— А хочешь услышать, почему я тебя люблю? — спрашивает Луис. — Я когда-то написал об этом стихотворение… и назвал тебя в нем моими Всегда и Навсегда.
Я не могу сдержать улыбки, слушая его, и говорю то, что ощущаю всем сердцем.
— Так и будет, Луис.
— Обстоятельства против нас, Ник.
— И с каких это пор обстоятельства заставляют тебя отказываться от цели, а? — поддразниваю я, задирая Луису рубашку и целуя накачанный пресс. Прослеживаю губами тонкую полоску волос — от пупка до ремня джинсов.
— Поцелуй меня, — просит он, заставляя меня подняться и посмотреть ему в глаза.
Мы начинаем медленно, не торопясь, но как только язык Луиса проскальзывает мне в рот, тормоза слетают сами собой. Наши тела растворяются друг в друге, и через джинсы я отчетливо чувствую, как он возбужден. Но на этот раз я не сдерживаюсь. Да и не смогла бы, даже если бы захотела, — наши чувства слишком яркие и сильные, чтобы можно было сейчас им противостоять.
