Сегодня отличный денек! Первые признаки весны уже витают в воздухе. Растения в саду в течение недели покроются почками, приветствуя самое веселое время года своими первыми цветами. Я отважилась поехать на Бонд-стрит с матерью и Викторией, чтобы купить последний необходимый предмет перед сегодняшним балом – туфли для танцев в тон моему бледно-голубому платью. Несмотря на то что я уже побывала на различных приемах, сегодняшний бал, как ожидается, станет одним из крупнейших в этом сезоне. Я никак не могу справиться с волнением. Вскоре звуки музыки польются в воздухе, и я буду кружиться по бальному залу в свете тысячи свечей. Надеюсь, что бусины на моем платье будут сверкать там так же точно, как в моей спальне. Их блеск напоминает мне мерцание звезд. Я буду наслаждаться каждой секундой этой ночи и каждым шуршанием своего платья, когда оно закручивается вихрем вокруг ног.
Изабель. – Ах, милашка Изабель! Ты даже не представляешь, что я приготовил для тебя в этом сезоне. – Реджинальд усмехнулся и бросил дневник обратно в сумку, откуда и достал его сегодня днем.
Если бы он сейчас видел ее заплаканное лицо! Быть запертым в доме Сент-Джеймса – достаточная причина, чтобы заставить плакать кого угодно, а Изабель находилась там уже несколько недель.
Он поцокал языком и проговорил нарочито жалобным голосом:
– Защити же эту маленькую пешку, Сент-Джеймс. Не подставляй ее папочку таким ужасным образом.
Он подошел к столу в углу своей новой комнаты, на котором держал бутылку виски, и налил полный стакан. Улыбнувшись, поднес его к губам и сделал глоток.
– Я выиграю, ты же это знаешь как дважды два, – произнес он, не обращаясь ни к кому.
С тех пор, как к ним присоединилась горничная Сент-Джеймса, Эмили, Реджинальд узнает каждый шаг своего визави, сделаный в его драгоценной штаб-квартире. Если Изабель вздрогнет, Реджинальд узнает об этом в течение часа. Сент-Джеймс не может скрывать ее все время, заключив, как в тюрьме, в своем доме, однажды она захочет надеть бальное платье и танцевальные туфли, которые так любила описывать в своем дневнике. И в тот момент, когда она покажет на людях свое тошнотворно-сладенькое личико, Реджинальд уже будет ждать ее там.
Он допил остатки виски и с громким стуком вернул стакан на стол.
– Я обещаю!
* * *
Изабель провела щеткой по кончикам волос, перекинутых через плечо, и улыбнулась себе, глядя в маленькое зеркальце на столе. Она была влюблена, и настоящая любовь действительно была божественной! Она никогда не знала такого счастья, какое наконец испытала, и все это благодаря Фэллону. Девушка вздохнула и снова пригладила волосы.
Прошлой ночью, как и любой другой в последнее время, они разговаривали до рассвета. Тема не имела никакого значения, просто Изабель изучала ход мыслей Фэллона, следя за тем, когда он усмехнется, что заставит его улыбнуться. Затем они проваливались в сон, окруженные приятными мыслями в объятиях друг друга. Их отношения развивались благодаря необходимости обеспечить ее безопасность, и, как виноградные лозы из принесенных ветром издалека семян, они взошли вместе, все крепче переплетаясь с каждым днем. Он остался ее другом, но теперь эта дружба была наполнена ожиданием его слов, прикосновений, следующей ночи вместе… Она ждала каждого мгновения, проведенного с ним, как цветы жаждут солнца. Это – любовь. Она знает. На этот раз все было по-настоящему, и это наконец ее судьба.
Фэллон, как обычно, встал рано и оставил ее одну. Но какая девушка захочет отдыхать, когда наконец-то нашла любовь? Только не Изабель.
Прошло уже несколько часов, и теперь она смотрела на дверь при каждом шорохе в глубине дома, желая снова увидеть Фэллона. Наконец в коридоре раздался характерный звук, она обернулась и увидела, как он подходит к ней.
– Одевайся и пойдем со мной, – вместо приветствия сказал он. Сосредоточенный вид придавал его лицу довольно суровое выражение.
Не зная, что он уготовил ей на этот раз, она все равно готова была последовать за ним даже на виселицу, так что Изабель встала со стула, отбросила щетку для волос и пересекла комнату, чтобы быстро надеть нижние юбки и сунуть ноги в тапочки. Через несколько секунд она присоединилась к нему.
– Мы идем в сад? – с надеждой спросила она, взяв его за руку.
– Нет. – На мгновение по его лицу пробежала тень беспокойства.
В это даже не верилось. Фэллон редко проявлял такие эмоции в своем взгляде. Она вздохнула и крепче сжала его пальцы.
– Пришло время показать тебе мой дом.
– Ох! – Его дом! Он покажет ей свой дом целиком? Ее сердце забилось от волнения, смешанного с тревогой. – А меня никто не увидит? Я думала, это небезопасно.
– Доверься мне, – сказал он, придерживая для нее дверь.
– Хорошо, – ответила она, но, приблизившись к двери, замедлила шаг. Она так долго здесь пробыла, а теперь должна покинуть пределы его спальни… Это был довольно важный момент, который стоил того, чтобы остановиться и прочувствовать его.
Вздохнув, он повернулся к ней спиной.
– Сегодня здесь тихо, никого нет. – Фэллон неверно истолковал ее колебания, но она не остановилась, чтобы объяснить: Изабель хотела увидеть его дом больше, чем что-либо.
Она улыбнулась и прошла в коридор, освещенный свечами, который тянулся в одном направлении. Никого не было видно между дверью спальни и дальним его концом, и она, подпрыгивая, позволила Фэллону повести ее вперед. Означает ли это, что ее просят остаться здесь навсегда? Нужно надеяться.
– У слуг сегодня выходной? – спросила она, идя за ним по коридору. – Не помню, когда я вставляла его в расписание… Наверное, он как раз сегодня.
Фэллон издал невнятный звук и продолжил путь.
– Миссис Фезерфитч, бедняжка. Сегодня утром она принесла мне еду, в свой выходной, когда могла бы уйти из дома и заняться собственными делами. Я должна поблагодарить ее за эту жертву.
Фэллон резко свернул к боковой стене коридора, потянув ее за собой. Открыв дверь, скрытую за лепниной, он показал служебную лестницу, ведущую на нижние этажи, но остановился перед тем, как войти. Он оглянулся на нее. Его глаза скрывали какие-то нежные чувства, которые она не могла определить.
