Тишина за Рогожской заставою…Тишина за Рогожской заставою…Тишина за Рогожской заставою…Тишина за Рогожской заставою!
Анна смеется над собой, и вдруг звонит телефон. Это так неожиданно, что она сильно вздрагивает. Телефон звонит громко и требовательно. Анна спускается, подходит к нему, глядя удивленно, как на живого, обходит вокруг и наконец берет трубку.
– Алло, – говорит она осторожно.
57. Квартира Анны. День
Анна стоит перед закрытой дверью. Вид у нее взволнованный и даже немного торжественный. Дверь открывается. На пороге Кузьмич.
Вид у него какой-то жалкий, помятый, смотрит виновато. Жмется и прячет что-то за спиной. В ее глазах появляется недоумение.
Кузьмич: Здрасьте. Можно в туалет?
Анна (растерянно): Пожалуйста…
Кузьмич протискивается в дверь совмещенного санузла, продолжая что-то за спиной прятать.
Анна уходит в комнату. В туалете шумит унитаз. Анна хмурится, закрывает дверь и садится в кресло. Чуть погодя, Кузьмич стучит осторожно в дверь комнаты.
– Да-да! – вскакивает Анна, изображая на лице приветливую улыбку.
Кузьмич немножко привел себя в порядок: умылся, расчесал волосы. Руки пусты. Улыбается виновато.
– Яйца… – сообщает он едва слышно.
– Что? – не понимает Анна.
– Яйца, – громче говорит Кузьмич. – В электричке – ничего, в метро – ничего, а в автобусе… – Кузьмич изображает руками и лицом предельное сжатие. – Одно только уцелело.
– Что?! – в голосе Анны смятение, она не хочет этого слышать, но разговор поддерживать надо.
– Да яйца же! – радостно восклицает Кузьмич и вынимает из кармана куриное яйцо. – Я взял два десятка вам в подарок. В огороде еще ничего нет, в саду и подавно, а они домашние, только из-под курочек. Тепленькие еще… Были… В электричке – ничего, в метро – ничего, а в автобусе… Как сдавили! Одно осталось! Зато какое!
– Какое?
– Не видите?
– Нет.
– Двухжелтковое!
– Как это? Не понимаю.
– Да вы на свет посмотрите, видите?
Анна и Кузьмич стоят рядом и вытягиваются наподобие «Рабочего и колхозницы», только вместо серпа и молота у них в руках куриное яйцо.
– Видите?
– Нет.
– Да смотрите же! – Он протягивает яйцо, но как-то неловко, оно падает и растекается по полу.
Действительно, в нем два желтка.
– Ну, теперь вы видите?! – гордится своей правотой Кузьмич.
– Теперь вижу… – немного грустно говорит Анна и внимательно смотрит на Кузьмича.
– Да вы не расстраивайтесь. Осенью я вам овощной набор привезу! Тыква, кабачки, капуста брюссельская, кольраби, но и наша – русская… В Москве такой не купишь… А вы, значит, здесь живете? – оглядывает квартиру. – Хорошо! Город есть город. – Поднимает руку, едва не касаясь потолка. – И потолки высокие. Почему говорят – низкие? Высокие. И чистота… Порядок… Одно слово – культура…
Кузьмич смотрит в окно, видит горящий факел нефтеперерабатывающего завода.
– Красиво! А ночью небось еще красивее?
– Угу, – судорожно кивает Анна и торопливо предлагает: – Может, чаю?
– Угу! – с радостью соглашается гость.
58. Кухня в квартире Анны
В кухне накрыт стол. Варенье, торт.
Анна наливает чай.
– Торт «Сказка»? – со знанием дела спрашивает Кузьмич.
Анна неопределенно пожимает плечами.
– Я больше «Ночку» люблю, – сообщает мужчина. – Ну, «Сказка» тоже ничего. Пойдет. – И здоровенный кусок торта целиком уже отправляется ему в рот, но Кузьмич вдруг хлопает себя свободной ладонью по лбу. – Стоп машина! Вот память! Вот голова! Вот склероз! Сижу у женщины в гостях, сам не знаю, как ее зовут. И сам не представился. Вы уж извините. Раньше я был – только искры из-под колес летели, а сейчас, видно, пар вышел. – Мурашкин, старший матрос в отставке!
– Мне к вам так и обращаться? – интересуется Анна.
– Ну зачем… Обращайтесь ко мне, как все обращаются – Кузьмич. И просто, и запомнить легко.
– А имя?
– Имя у меня простое русское…
– Федор?
Кузьмич смотрит удивленно:
– Почему Федор, Геннадий. Не угадали! А вот я возьму и угадаю ваше!
– Попробуйте, – соглашается Анна.
Кузьмич думает совсем недолго.
– Валентина Ивановна? Нина Петровна? Ольга Васильевна? Не угадал?
Анна недоумевает.
– С чего вы взяли?..
– А так училок всегда зовут, а на вас глянешь – вылитая училка!
– Меня зовут Анна, – говорит Анна сдержанно, но со значением.
– А по батюшке?
– Просто Анна…
Кузьмич перестает жевать.
– Нет, я так не согласен. Я человек простой, без образования, и то меня все по отчеству кличут. Причем с детства, с первого класса – Кузьмич. А вы женщина культурная, с образованием, правильно?
Анна неуверенно кивает.
– А по какой части, если не секрет?
– По музыкальной… – осторожно отвечает Анна.
От радости Кузьмич даже подскакивает на месте.
– Я же говорил! Значит, Анна Ивановна! Угадал? Да угадал же?!
– Не совсем, – говорит Анна. – Иоанновна.
– Ух ты! – выдыхает Кузьмич. – Немец батюшка ваш был?
Анна кивает.
– А по-нашему – Ивановна! Можно я вас так и буду называть?
– Нельзя, – неожиданно говорит Анна.
– Почему?
Анна не отвечает, видимо еще не придумав, и неожиданно на помощь приходит Кузьмич:
– Память отца?
Анна кивает.
– Это святое, – кивает и Кузьмич. – Вот поэтому у вас и порядок, Анна Иоанновна… А вы знаете, была у нас в России царица, ее точь-в-точь как вас звали! Про нее даже кино сняли. Вся Москва рекламой завешена. В главной роли Тюкина, артистка такая, знаете?
