Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
Назревал нешуточный скандал. В события оказался втянут и Совет Федерации Федерального собрания РФ, который создал рабочую группу по оценке ситуации. На Западе, как это обычно бывает, появились статьи с предположениями, что Россия прибегнет к силе: отберет лицензию у иностранной фирмы, дело дойдет до экспроприации иностранной собственности, до громких уголовных дел. Одновременно Россию обвиняли в одностороннем – опять ненадежность! – выходе из соглашения. Тех, кто поднял шумиху, ждало разочарование. Оператору проекта «Сахалин-2» трудно было опровергнуть факты, и он, согласившись на изменение условий, уступил за справедливую цену (к такому выводу пришли аналитики Deutche UFG и другие солидные иностранные оценщики) в 7,45 млрд долларов 51 процент акций «Газпрому». Royal Dutch Shell сохраняет 27,5 процента акций, а остальные 22,5 процента принадлежат японским компаниям. Проект продолжает работать.
Если стороной конфликта в отношении проекта «Сахалин-2» было Российское государство, то от этого принципиально отличается спор, возникший между акционерами ТНК-ВР, созданной в начале 2003 года британо-американской British Petroleum и Тюменской нефтяной компанией. Они разделили акции совместной компании 50 на 50. Суть спора между частными акционерами в том, что В. Вексельберг, М. Фридман, Г. Хан и Л. Блаватник – российские совладельцы компании – настаивали на развитии бизнеса ТНК-ВР за рубежом, а британцы, напротив, хотели сконцентрироваться только на добыче российских энергоресурсов. Российских совладельцев не устраивало также, что операционный контроль за деятельностью совместной компании – у британцев. По сути, это корпоративный конфликт. Российскому государству он невыгоден, хотя это не делает его безразличным к происходящим событиям.
Тем не менее на Западе готовы были представить этот конфликт как часть общей политики России по ограничению иностранных инвестиций в разведку и добычу полезных ископаемых. При этом, как правило, не называют суть этих ограничений, в чем конкретно они проявляются. Действительно, Россия ввела обязательное согласование с правительственной комиссией сделок, в результате которых иностранные компании приобретают более 50 процентов голосующих акций предприятий, осуществляющих геологическое изучение недр, разведку и добычу полезных ископаемых на участках федерального значения. Любому непредубежденному человеку ясно, что вводится ограничение на приобретение более половины голосующих акций и лишь на месторождениях федерального значения. Разве это выходит за рамки международной практики? Почему не вызывает в таком случае критику, например, заявление главы представительства Еврокомиссии в Москве Марка Франко: «Евросоюз не возражает против инвестиций крупных компаний в газораспределительные сети ЕС и в энергетический сектор в целом, однако будет настаивать на том, чтобы контрольный пакет акций находился в руках европейских государств»? От такого требования, по словам Франко, «…напрямую зависит европейская энергетическая безопасность». А разве нам не пристало заботиться о своей энергетической безопасности?
Истинная цена обвинений
Об отсутствии намерений России использовать в политических целях поставки своих энергоресурсов в Центральную Европу свидетельствует, может быть, больше, чем что-либо другое, курс на диверсификацию маршрутов доставки первичных энергоресурсов в европейском направлении. Хорошим примером является проект «Северный поток» (прежнее название Североевропейский газопровод). Он предусматривает транспортировку российского газа по дну Балтийского моря непосредственно в Германию. Строительство этого газопровода протяженностью в 1200 км начато. Партнерами «Газпрома» (51 процент) в проекте выступают немецкие концерны BASF и E. ON и присоединившаяся к ним голландская корпорация Gasuine. В результате ее участия «Газпром» получает девятипроцентную долю в интерконнекторе, соединяющем континент с Великобританией.
Проект «Северный поток» содержит несколько выигрышных моментов и для российских производителей, и для европейских потребителей. Надежность поставок будет зависеть от одного «Газпрома», который их гарантирует. Не следует забывать, что до ввода в строй «Северного потока» 80 процентов транзитных объемов газа из России в Европу проходит через Украину. Создается реальная основа для увеличения поставок российского газа, в чем особенно заинтересованы концерны Германии, Франции, Бельгии. Новая труба позволит подключить к российскому газу несколько новых стран – Великобританию, Нидерланды и Данию. Наконец, те страны, по территориям которых проходят ныне действующие трубопроводы, лишаются возможности шантажировать Россию, несанкционированно отбирать в свою пользу газ, спекулируя на заинтересованности «Газпрома» быть надежным поставщиком газа в Европу.
Против этого проекта, по понятным соображениям, выступили Украина, Польша, страны Балтии, которые, помимо всего прочего, опасаются потерять возможность зарабатывать на увеличении транзита российского газа. Но что при этом стоит за крайне негативной позицией Соединенных Штатов? Об этом несколько позже.
Бессмысленно высказывать недоверие России в том, что с помощью увеличения поставок нефти и газа в Европу она стремится монополизировать рынок, чтобы повышать на нем цены. «Газпром», впрочем, как и наиболее дальновидные его европейские партнеры, предпочитает долговременные соглашения, содержащие формулу корреляции цен на российский газ с динамикой мировых цен на нефть. Россия в таких условиях не диктует, да и не может диктовать цены.
Высшие чиновники ЕС не без поддержки из Вашингтона считают одним из самых болезненных вопросов взаимоотношений с Россией ее отказ ратифицировать Договор об энергетической хартии – документ, который, по мнению руководства ЕС, устанавливает правила сотрудничества в области энергетики. В хартии провозглашается ряд важных принципов: поощрение иностранных инвестиций в энергетику, свободная торговля энергоматериалами, свобода транзита по трубопроводам и сетям, сокращение негативного экологического воздействия. Это, естественно, не вызывает никаких возражений. Но в хартии, подписанной Россией в 1994 году, содержатся положения, которые могут быть интерпретированы как приходящие в противоречие с национальным суверенитетом страны. Самое главное, что эти положения не только подтверждены, но ужесточены в Транзитном протоколе, который был присоединен к Энергетической хартии в 2003 году.
В существующей редакции Россия не могла передать Энергетическую хартию на ратификацию в Государственную думу. Немецкий политолог, эксперт по России Александр Рар писал: «В то время как потребители на Западе беспокоятся по поводу надежных энергетических поставок, Россия считает немаловажным вопрос надежного заработка на энергетическом экспорте. Зеленая книга комиссии ЕС, которая требует дополнительных гарантий от государств-экспортеров в ходе либерализации энергетического рынка ЕС, но не дает такому экспортеру, как Россия, никаких гарантий его сбыта в ЕС, не слишком способствует устранению разногласий»[120].
Кстати, Норвегия тоже подписала, но не ратифицировала Энергетическую хартию и отказывается применять ее на практике.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
