Что-то было не так.
Джейкоб моргнул, вгляделся внимательнее в эти узловатые руки-ветви.
Ему показалось, что он оказался в кошмарном сне, по коже пробежал мороз.
Он смотрел на свою Госпожу.
Она сидела на ветви в той же позе, на корточках, как сидела на земле, когда он оставил ее. Пальцы ног удлинились на манер птичьих когтей, обхватили сук, помогая ей удерживать равновесие. Лисса была похожа на крылатую химеру из Нотр-Дам де Пари. Кожа у нее теперь была серебристо-серой. Волосы исчезли; голова маленькая и изящная, как у ребенка; ушки заострились, клыки выросли и поблескивали над нижней губой. Да, у нее был и хвост: серый, гладкий, с кисточкой на конце. Когти отливали жемчужным блеском. Гладкая стройность ее нового тела была звериной, не женской. Даже различимые холмики ее грудей казались частью мускулатуры животного. Но Джейкоб нашел ее невероятно женственной. Он понял бы, что это самка, даже если бы мужское любопытство не заставило его искать доказательство на ее груди и между ног. Глаза у нее увеличились, округлились — как у оленя; с длинными ресницами и без радужной оболочки или белков, просто сплошная чернота.
Несмотря на легенды, он никогда не видел вампира, который может менять внешность. Их приверженность к жизнь в пещерах сближала их с летучими мышами, а любовь к хищным животным вроде Брана породила легенду, что они могут превращаться в кого угодно — эти истории он всегда знал, но считал, что это неправда. Вампиры обладали исключительными, сверхъестественными возможностями. Скорость, сила, чары. Но умение превращаться в животное среди них не значилось. То, на что он смотрел, должно быть очередной мистический дар, унаследованный его леди от предков.
Она не видела его, но явно знала, что он на этой полянке; быстрые движения ее головы говорили, что она просматривает местность. В тени тремя деревьями, он в данный момент был в безопасности. На его счастье он пошевелил головой, когда Лисса смотрела в сторону.
Легкий наклон ее головы сообщил ему, что сейчас она концентрируется на том месте, где он находится. Джейкоб затаил дыхание. Она не сводила глаз с тени под деревьями. Она знала, что он там, но не могла выделить его из тени его укрытия. Это был отличный выбор, но он подозревал, что у него есть лишь пара секунд, прежде чем она поймет, где искать.
Или даже меньше. Она сорвалась с ветки, снижаясь. Думала, что сможет вспугнуть его. Но он не шелохнулся, глядя, как к нему несется невиданное существо: узкое тело, ребра выпирают, как у борзой. Кожистые крылья, расправленные так, что виден кривой коготь на локтевом суставе, были почти десяти футов в размахе. Она выглядела, как падший ангел, один из отвергнутых Богом, выходящий из адских пучин искать души для Люцифера. Или как фея, так часто купавшаяся в крови, что объединила в себе чувственную красоту и ужас.
Ей следовало выглядеть пугающе, непривлекательно, но в ней было изящество, экономные движения, которые он бы узнал, какой бы облик она ни приняла.
Закрыв глаза, он ждал, пока не почувствовал, что она прямо около него. Он рванулся к ней, когда ветер от ее крыльев прошел над ним, когти порвали рубашку, расцарапали спину. Он поднырнул под нее, развернулся и прыгнул ей на спину, обхватив ее за горло под челюстью так, чтобы она его не достала зубами.
В шести футах над землей она резко перевернулась, шлепнув крыльями по траве на поляне. Джейкоб ослабил хватку и двумя мгновениями позже обнаружил, что лежит на спине, едва переводя дыхание, а она сидит у него на груди. Ее крылья были наполовину расправлены, чтобы держать равновесие, темные глаза уставились на него. Вблизи он видел гораздо больше Лиссиного в ее чертах, хотя и без того не сомневался, что это она.
Она казалась совершенно бесстрастной, но он чувствовал напряжение ее тела, указывающее на переполняющую ее энергию. Это могла быть жажда крови или похоть.
Она держала его так, что он не мог пошевелиться. Джейкоб поднял было руку, и тотчас вокруг его запястья сомкнулись сильные пальцы с острыми когтями. Лисса молчала, и он не знал, способна ли она вообще говорить в этом облике химеры.
Он был уверен, что ее власть над ним не так безгранична, как ей казалось. Но доказать это было не настолько важно для него, как потрогать ее лицо.
Она позволила осуществить это желание, но все же продолжала держать его запястье. Джейкоб провел рукой по жесткой серой коже ее щеки; ее глаза, большие темные омуты, не мигая, смотрели на него. Когда он провел кончиками пальцев по выступающей скуле, на коже появилось серебристое свечение, что-то вроде масла, от которого пошла рябь переливающейся реакции, как статическое электричество искрит по женской юбке при движении. Нижнее веко подчеркивали три складки, придающие ее глазам еще большую глубину, печальную загадочность, и у него сжалось сердце, когда он провел по ним большим пальцем, думая о том, что из них могли бы пролиться слезы. Ну, если бы она могла плакать в этом облике.
Ее глаза вспыхнули, и она нетерпеливо подалась вперед.
«Голод. Она проголодалась», — догадался Джейкоб.
Подняв подбородок, он откинул голову. Приглашающе. Предлагая.
Ее крылья двинулись и раскрылись над ними обоими, как шатер, заключая их в еще более густой темноте, где он лишь с трудом различал очертания ее лица.
Он не хотел делать этого, знал, что это неправильно, но должен был преподать ей урок.
Миледи, уверенность вампира в своем превосходстве может быть роковой ошибкой.
Он выхватил тонкий кол и прижал к ее груди. Одно движение — и смертельное оружие пробьет ее сердце.
Она поднялась над ним, разъяренная и растерянная, а Джейкоб сломал кол о колено и швырнул обломки на землю.
— Меня нелегко убить, миледи. Мною может двигать гнев, когда вы в опасности, или если вас расстраивает негодяй, который изображает друга вашего мужа, но я постоянно настороже.
Кроме тех мгновений, когда я проникаю глубоко в ваше тело.
Поскольку она продолжала молча смотреть на него, он понял, что может потерять ее в один миг: ее переменчивое настроение сейчас диктовало ей, чтобы она ушла, исчезла в темноте леса, и пусть этот жалкий слуга наслаждается своей пирровой победой. Узкое тело, широкие крылья, огромные глаза: грустный ангел из ада.
— Не уходите, моя леди.
Он прошептал эти слова, протягивая к ней руки, не желая, чтобы она скрылась в темноте.
— Прошу вас.
Налетел ветер. Ветви замшелого дуба скрипнули. Сухо шуршали иголками сосны.
Лисса медленно, шаг за шагом, приближалась к нему. Ее руки легли ему на плечи, толкнули его, повалили на спину, она опять оседлала его, прижимая его плечи к земле.
Он чувствовал себя так, как будто ее темные глаза смотрят ему в душу, заставляя его желать стать частью ее, соединиться с ней навсегда. Желание загорелось в нем. В то время как его разум твердил, чтобы он этого не произносил, не портил момент, его сердце твердо верило, что это должно случиться. Прямо сейчас. Пришло время. Поворотный пункт.
