Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
– Если добавите к вышеназванным наганам еще сотню патронов для крепостного ружья Гана, будем считать, что договорились.
Купчина недолго думает, потом утвердительно кивает головой, показывая, что согласен. Замечательно! Просто праздник какой-то!
– Матвей Матвеевич, скажите прапорщику Оладьину, куда и во сколько подойти, и идите, готовьте револьверы.
После отбытия незадачливого наследника обращаю внимание, что остальные гости смотрят на меня недоуменно, с долей брезгливости.
– Господа, прошу не обращать внимания на этот торг. С такими типами по-другому нельзя. Вы же сами все видели и слышали. На руках никто его нести не будет. Я только даю ему шанс спасти свою никчемную жизнь… И наследство батюшки, сто лет ему здоровья.
– Простите, но зачем вам столько наганов? Не на базаре же вы их будете продавать!
– Дело в том, Дмитрий Любомирович, что наша рота выполняет особые задачи, о чем Сергей Дмитриевич вам, наверное, уже поведал. Так вот, во многих случаях моим солдатам удобнее пользоваться не карабином, а револьвером или пистолетом.
– Но у вас же всего около сотни человек. Это что, по два нагана каждому?
Ага, и будем изображать пародию на техасских рейнджеров времен гражданской войны с двумя кольтами в кобурах…
– Нет, Николай Павлович. Это – запас на будущее.
Наш разговор прерывает появление Волгина. И по лицу видно, что случилось что-то неприятное.
– Господа! Форты внутренней линии пали! Германцам осталось промаршировать три версты, и они – у стен редюита!
– Простите, господа, мне надо идти на батарею! – Стефанов резко вскакивает со стула. – Николай, и ты поторопись к своим саперам!
– Куда вы собираетесь? – Иван Георгиевич с мрачной усмешкой смотрит на гостей. – В крепости полная анархия и дезорганизация. Офицеров почти не видно, солдаты толпами шляются, где хотят. Кричат, митингуют.
– Простите, господин штабс-капитан, но мы должны быть на своих местах! – Голос Стефанова звучит твердо и немного вызывающе. – Наше место сейчас там! Скоро германцы будут уже у стен крепости!
– Хорошо. – Сейчас их не переубедить, да и надо ли? – Мы до вечера будем здесь. Потом уходим. Не опоздайте…
Глава 37
Когда они убегают, посылаю Оладьина, пока не поздно, за револьверами, а получать продукты отправляется группа унтера Чернова. А сам сижу и обдумываю мысль, пришедшую в голову при разговоре. Но времени на это уходит мало, вскоре начинаются неприятности. Не проходит и пятнадцати минут, как в расположение влетает один из его бойцов и, что есть силы, высвистывает «тревогу». Собственно, сам сначала услышал сигнал, выскочил из канцелярии. И только потом увидел растрепанного, запыхавшегося погранца, вокруг которого уже стояла толпа.
– Что случилось?!
– Там… Эта… Наших бьют… Толпа – сотни две где-то… Хотят склад грабануть… Наши с кладовщиком внутри заперлись… Меня и Ваську отправили за подмогой… Ф-фух… Нас переняли сразу у ворот… Васька крикнул, чтобы я бежал… А он энтих придержит…
В два прыжка оказываюсь в комнате, ножны цеплять некогда, шашку в руку, обратно в коридор, и понеслись! Не знаю, сколько времени заняла дорога, но когда подбежал, веселье было в полном разгаре. Трое каких-то придурков месили ногами тело возле ворот… Суки!!! Убью!!!.. Подбегаю совсем близко, первый слышит мои шаги, оборачивается и ловит с левой руки рукояткой люгера в лоб. Все, глазки – в кучку, и – на землю. Второй спустя долю секунды получает сапогом под ребра и, скрючившись, улетает в сторону. Третий, не обращая ни на что внимания, в очередной раз заносит для удара руку с неизвестно откуда взявшейся кочергой… А вот хрена тебе, урод!!! Кончик шашки чиркает по руке чуть пониже запястья, железяка выпархивает из ставших непослушными пальцев, проносится мимо меня и бренчит по булыжникам мостовой. Кровь широкой струей брызжет из раны, рот в обрамлении давно нечесаной бороды начинает раскрываться в крике… И закрывается от «саечки» пистолетом снизу под челюсть. Прямым с ноги отправляю скотину в полет. Надеюсь, что последний.
Проскакиваю в ворота и вижу красивую такую картину: на каменном «быке» стоит какое-то чудо в солдатской форме и во всю мощь своей глотки вещает собравшимся внизу слушателям:
– Товарищи! Нас всех предали! Предали офицеры и генералы во главе с самим царем! А женка царская – та вааще германская шпиёнка! Что им солдатская жизня, товарищи?! Ни в грош не ставится, нас постоянно гонят на убой, не думая о том, что мы – тоже люди! За что мы здесь воюем?! За какие-то проливы, которые ни мне, ни вам не нужны? За то, чтобы буржуи стали еще богаче, наживаясь на поставках в армию? Чтобы, пока мы здесь гниём, там, дома, наши семьи пухли с голоду, не имея возможности купить хлеба, этими же буржуями припрятанного? Вот вы давно со своими бабами спали? А щас они за горстку муки с лавочником аль мельником на сеновале кувыркаться будут! А эти золотопогонники и на фронте жируют. С мамзельками – санитарками какаву пьют да шоколадом заедают, в шелковом белье ходют! Теперь, братцы, пока не поздно, надо взять все и поделить по справедливости, а офицериков и шкур-унтеров на штык насадить!
Стоп, а мордочка эта мне знакома… Как его?.. А, Миша Бейцин собственной персоной. Агитатор хренов!..
* * *
Гуров не ошибся. Это был именно Михаил Бейцин, который сейчас сдавал в некотором роде выпускной экзамен. Настоящим режиссером, а заодно и экзаменатором был член РСДРП с опытом проведения агитационной и подрывной работой в воинских частях с 1905 года и, по совместительству, – агент охранного отделения младший унтер-офицер Макар Степанович Черешнин.
Предпочтя небезопасной передовой, на первый взгляд, тыловую крепость, он занимался натаскиванием молодых марксистов-агитаторов. Вполне естественно, что Миша, после неудачной словесной дуэли с Гуровым, прибежал к Макару Степановичу с нытьем в тональности: «Наших бьют». Черешнин, опасаясь, что все «разрушенное непосильным трудом» пойдет насмарку, доложил крепостному жандармскому начальнику штабс-ротмистру Мазепенко, что: «…тут среди офицеров некий подпоручик Гуров, Карлу Марксу налево и направо цитирует. Не эсдеками ли засланный будет, больно уж замашки схожие?»
По удивительному совпадению фамилия сего офицера оказалась жандарму знакомой. Не далее как несколько часов назад лично генерал Бобырь приказал присмотреть за «пришлым смутьяном и не пущать его из крепости», а за неделю до этого ориентировка на некого партизана Гуроффа поступила от настоящих хозяев штабс-ротмистра – офицеров разведотдела германского генштаба…
Штабс-ротмистр жандармерии Иван Степанович Мазепенко происходил из той, по счастью меньшей, части малоросской шляхты, которая попала под державную руку российских монархов в результате завершения «коррекции» территории Речи Посполитой, впитав при этом в себя вместе с кровью все недостатки гонористых ляхов и сластолюбивых османов. Кто оказался виноватым больше: его пра…прабабка, гордая тем, что её использовал для постельных утех один из бастардов графа Потоцкого, или турецкие янычары, занимавшиеся тем же самым, но прямо на земле, «без отрыва от производства», в смысле – грабежей и поджогов, не смог бы разобраться ни знаток генеалогии, ни сам «крестный отец» генетики Уильям Бэтсон. Но в последнем представителе данной ветви эти зловредные гены превысили критический порог. А может быть, внесла свою лепту и фамилия.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
