– Нет.
Лишь тогда Меган подняла голову. Адам кивнул ей и повернулся к полицейскому:
– Я нашел его на футбольном поле у школы.
– А вы?..
– Адам Вагнер, друг семьи.
Меган поднялась с колен, схватила Робби за руку и увела. Наконец-то сын дома, в безопасности, все остальное не имеет значения.
Остаток вечера прошел как в тумане. Меган накормила Робби ужином и уложила в постель, гладя по волосам, пока тот не заснул. Полицейские остались, передавая рапорт в участок. Вернувшись на кухню, она поблагодарила их за помощь и проводила до дверей; за ними уехали родители.
В наступившей тишине Меган внезапно поняла, что за весь вечер не сказала Адаму ни слова.
– Спасибо, что нашел, – поблагодарила она срывающимся голосом. – Не знаю, что бы я делала, если бы он не вернулся…
– Главное, он жив-здоров.
– А откуда ты знал, где искать?
– Ну, ты сказала, что он играл в футбол после школы. По дороге я вспомнил, как мы с ним тренировались. Тогда было весело: мы болтали, он рассказывал об отце, о тебе… Вот я и подумал, что надо проверить на всякий случай.
– Спасибо огромное…
Адам улыбнулся – одновременно ободряюще и печально. Воцарилось неловкое молчание. Она не нашла, что сказать; он все понял, попрощался и уехал.
Съемки закончились, и Донна с Линдси, к огорчению Джулии, улетели домой. Она привыкла жить одна (не считая прислуги) и давно забыла, как это приятно, когда в доме гости. Впрочем, до следующей встречи в усадьбе Элм-Крик осталось немного; возможно, к тому времени Арес даже раздобудет ей новую роль.
Чтобы вознаградить себя за общение с Дэнфордом, Джулия провела неделю на любимом курорте и вернулась отдохнувшая и посвежевшая. Дома ее ждали два новых сценария и записка от Дэнфорда.
Они встретились с Аресом возле студии и вместе вошли в конференц-зал, совсем как тогда, в первый раз.
Режиссер не стал тратить время на светские беседы.
– У меня плохие новости: мы провели закрытый показ нескольких сцен, и реакция была неважной.
За столом раздалось недовольное бормотание.
– Вы уже смонтировали фильм? – удивилась Джулия.
– Нет, я же сказал – всего несколько сцен.
– Подумаешь, пара-тройка сцен, – высказался агент Роуэна. – Нет причин для беспокойства.
Дэнфорд устремил на него пронизывающий взгляд.
– А стоило бы побеспокоиться ради клиента!.. Мы показали фильм нашей целевой аудитории.
– Мужчинам от восемнадцати до тридцати пяти?
– Вот именно. И получили отрицательные отзывы.
Роуэн побледнел.
– Даже сцену угона скота?
– Да нет, кстати, эта им понравилась.
Роуэн самодовольно развалился на стуле.
– Погодите-ка, – вскинулась Эллен. – С каких это пор наша целевая аудитория – мужчины от восемнадцати до тридцати пяти?
Дэнфорд проигнорировал реплику.
– Статистика неважная, но надежда все-таки есть. Придется переснимать.
Раздался всеобщий стон.
– Саманта весь следующий месяц будет вести программу на «Эм-ти-ви», – предупредил ее агент. – Мы впишемся в сроки?
– Обсудим. Нам все равно нужно время, чтобы переделать сценарий. – Дэнфорд повернулся к Эллен: – У вас ничего не запланировано?
– Нет, – ответила та, уныло скрючившись на стуле. – Боюсь даже спрашивать – а что именно вы намерены менять?
– Я решил выбросить рукоделие.
Джулия вздрогнула:
– Прошу прощения?
– Уберем все сцены с шитьем. – Дэнфорд удивленно посмотрел на нее. – А что такое? Вам же это на руку – теперь никто не узнает, что за вас работала дублерша.
– Ничего, пережила бы как-нибудь. Но ведь рукоделие – душа сценария!
– Душа сценария – Рик Роуэн, – встрял его агент.
– Ага, сейчас… – пробормотал агент Саманты.
Джулию не интересовала их перебранка.
– Стивен, неужели вы действительно считаете, что необходимы такие резкие изменения? – спросила она как можно более рассудительным тоном. – Лоскутное одеяло – это метафора, связывающая весь сюжет воедино.
– Не говоря уже о том, что именно благодаря шитью Сэди содержала семью и спасла ферму, – добавила Эллен.
– На этот счет у меня тоже есть соображения, – ответил Дэнфорд. – Наша целевая аудитория считает, что зарабатывать деньги шитьем как-то… скучновато. Я решил – пусть она будет хозяйкой борделя.
Ассистент режиссера начертил в воздухе воображаемую вывеску.
– Представьте себе помесь «Маленького домика в прериях», «Крепкого орешка» и «Красотки».
Джулия в ужасе уставилась на них.
– Сэди будет проституткой?
– Ну, поначалу. Потом, когда накопит денег, станет бандершей.
– Ушам своим не верю…
– Не такая уж плохая идея, – зашептал Арес ей на ухо. – Вы еще вполне секси. Правильный свет, костюмы – и вы потянете.
Джулии захотелось врезать ему по носу.
– Идея ужасная. Может, вы просто выбрали не ту аудиторию? Давайте покажем эти сцены женщинам – они наверняка дадут хорошие отзывы во всех возрастных группах.
– Это не наша целевая аудитория, – пожал плечами Дэнфорд.
– Да, у Рика другой зритель, – встрял его агент, и Рик важно кивнул.
Джулия начала закипать.
– Женщины тоже ходят в кино, знаете ли!
– Ой, вот только не надо мне тут феминистических лозунгов! Мы прекрасно знаем, что женщины пойдут на мужское кино, а вот мужчины на женское – никогда, разве что их силой затащить.
– Главное, чтобы купили билет, а там без разницы, – возразил Арес.
– Спасибо за бесценный комментарий! – огрызнулась Джулия.
Дэнфорд поднял руки:
– Так, успокоились! Мы все действуем в интересах фильма, правда? Мы хотим, чтобы наш тяжелый труд не пропал даром, и это единственный выход. Моя карьера висит на волоске.
И не только твоя, подумала Джулия. Сколько бы она ни возражала, в конечном итоге все будет так, как хочет Дэнфорд. У нее только один выбор: подчиниться или уйти, а уйти она не могла себе позволить…
– Я ухожу.
Джулия резко обернулась: Эллен решительно вставала из-за стола.
– Все, я больше не могу.
– Сядьте, – тихо сказал Дэнфорд.
– Я не буду в этом участвовать. Сэди Хендерсон – моя прабабушка, и я не позволю превращать ее в проститутку. Все было совсем не так. Я не собираюсь позорить свою семью.
