Книга Метаморфозы промежности (сборник) - Андрей Шаргородский

Генерал сидел в своём кабинете и слушал доклад Григорьева о недавно закончившемся суде. Попутно он разглядывал листки решения суда и приговор.

– Говоришь, всё прошло «как по маслу»?

– Так точно, товарищ генерал.

– А как Зарубина?

– Так её же не было! Она дала расписку, что суд может заседать без неё.

– Григорьев, ты когда научишься правильно называть вещи своими именами?

– Виноват! Суд проходил без присутствия обвиняемой, так как согласно её заявлению, она против этого не возражала. Суд счёл возможным удовлетворить просьбу Зарубиной, так как подозреваемая лежит на сохранении в городском роддоме номер пять, находясь на седьмом месяце беременности.

– Понятно! Свободен! Хотя, подожди.

Генерал Волков был офицером старой закалки и не мог просто так поставить точку в этом деле. Уважение к бывшей коллеге, у которой убили мужа, да и при всём при этом её обаяние не давали ему покоя. Он всё-таки решил ехать к ней. Не имея привычки откладывать всё в «долгий ящик», он тут же ей позвонил:

– Лида, здравствуй!

– Здравствуйте, товарищ генерал!

– Я хочу к тебе сейчас приехать, ты как?

– Приезжайте, я буду рада. Я уже давно вас жду.

– Хорошо, через полчаса буду, до встречи.

– Григорьев, согласуй там всё в больнице, проверь и там жди, я скоро буду. Да, и скажи, чтобы машина была готова. Выполняй!

Она почти не изменилась, во всяком случае, генерал с первого взгляда ничего не заметил, кроме живота, конечно.

– Здравствуй, Лидия Васильевна! – он преподнёс ей букет.

– Здравствуйте, Валентин Викторович! Присаживайтесь! Как здоровье?

– Да ничего, подлечился немного. Да ты слышала наверно.

– Да, слышала. После той поездки в министерство вы на три месяца выбыли из строя.

– Ну, совсем не выбыл, меня держали в курсе дела, но в больницах и санаториях пришлось поваляться, до сих пор кости болят от постельного режима. Да, собственно, кому я рассказываю. Ты ведь тоже уже больше полгода «на воле» не была?

– Да, сначала обследования, потом экспертизы, потом лечение, а потом, сами видите, жду пополнения.

– Что говорят?

– Мальчик! Всё нормально, только уже годы не те, надо лежать на сохранении.

– Понятно! – он замолчал, не зная как продолжить разговор.

– Товарищ генерал, только вы ведь не за этим ко мне приехали?

– Ну, почему, и за этим тоже. Я всегда к тебе относился с симпатией, Лида, так что всё, что происходит в твоей жизни мне не безразлично.

– Спасибо, Валентин Викторович! Только вы не переживайте, я всё поняла, так надо! Тем более два года условно – это ерунда, как раз в декрете и отсижу.

– Да, нам пришлось из органов тебя уволить, сама понимаешь.

– Понимаю, но мне оформили пособие, так что декретные я буду получать, если вы об этом.

– Это совсем не то что ты должна была бы получать, но всё-таки.

– Нормально всё, справлюсь.

– Ты всё-таки пойми, что оправдывать тебя нельзя было. Сергея оформили в состоянии аффекта, а тебя решили подвести под самооборону, но с превышением.

– Я уже сказала вам, товарищ генерал, что я всё поняла и зла на вас не держу, тем более, что сама во всём виновата.

– Да, ну что ж, я, пожалуй, пойду. Если будут какие-то трудности, то обращайся, буду рад помочь.

– Товарищ генерал, скажите, пожалуйста, а Стрелкова, наградили?

– За что?

– Как за что? Ведь это он один раскрутил всё до конца, и ценой своей смерти остановил дальнейшие убийства!

– Лида, я понимаю, что память об Игоре…

– Причём тут память! Мне, если хотите, на их обоих плевать! Просто никто из нас не думал, что он сможет подойти так близко к разгадке этих всех событий! – тут она остановилась, поняв, что сказала лишнее, затем улыбнулась и продолжила: – Он достойный противник, я его лично бы наградила, пусть посмертно.

– Так погоди, – генерал выпучил глаза, – а теперь объясни, что значит «наплевать на их обоих» и «достойный противник»?

– Ой, товарищ генерал, может лучше не надо? Всё уже в прошлом, все довольны, кроме меня, пока, так что зачем?

– Как зачем, а истина, а виновные?

– Вы, простите меня, но вы как маленький! Неужели вам в министерстве не объяснили?

– Мне объяснили, как должно быть. Мы так и сделали, но ты сейчас намекаешь мне, что всё было совсем по-другому?

– Ну, вы же сами на нашем последнем совещании говорили нам, что «всё отлично, но никуда не годиться. Ведь именно так себе представляет наши действия преступник. Вы всё делаете и говорите правильно, но и они всё это легко предугадают. Что-то мне подсказывает, что наши предположения сформированы именно так, как хотят они, наши с вами противники. Если это так, то всё, что вы говорите – обречено на провал». Это ваши слова, товарищ генерал. Так вот, единственный человек, кто смог сыграть на опережение – это был Стрелков. Именно он первый понял мотивы, вернее мотив, всех двенадцати убийств. И именно он, своими действиями предотвратил последнее. А кто и как убивал, это уже не так важно.

– Лида, а ты вот сейчас это мне говоришь зачем? Ты нормально себя чувствуешь?

– Да, нормально, Валентин Викторович! А говорю я вам всё это только потому, что вы мне тоже глубоко симпатичны и я не хочу, чтобы вы продолжали мусолить это дело, иначе получите пулю в затылок.

– Это угроза?

– Нет, – она улыбнулась, – нет, конечно, но зная этих людей, могу предположить, что они пристально за вами следят и ждут, как вы поступите с материалом дела.