А Юра выждал немного… Подождал, когда крики окончательно затихнут, и стал спускаться вниз.
Неужели дело сделано?!
Увы! Горчицкий сидел внизу жив-живехонек. Именно сидел, а не лежал в виде безжизненно распростертого тела. Одежда на нем, правда, была порвана, сквозь прорехи сочилась кровь — видно, старик здорово ободрался об острые камни, когда катился вниз.
Но… Юра даже не смог скрыть кислой гримасы разочарования. Давать дуба профессор явно не собирался!
«Просто Кащей Бессмертный какой-то…» — вздохнул про себя Ростовский.
— Ну как же вы так, профессор? Экий неловкий! — вздохнул Юра — Смотреть надо под ноги-то. Очки, что ли, забыли надеть?
Юра протянул руку.
— Давайте, помогу…
Охая, ойкая и потирая ушибленные бока, Горчицкий с трудом поднялся на ноги.
Юра помог ему добраться до лагеря… Поскольку Горчицкий, даже в таком состоянии, не расставался с своим заряженным ружьем.
* * *
— Ну как вы? Поправляетесь? — первым делом поинтересовался на следующее утро, едва проснувшись, Ростовский.
— Да плохи мои дела, Юрочка… — простонал профессор.
— Что так? — едва сумел скрыть свою радость милиционер.
— Что-то все мои раны и ссадины, Юрочка, воспалились! У меня, кажется, даже температура поднялась, — с трудом произнес профессор.
— А может, вам того — на лечение податься?
— Какое еще тут может быть лечение, Юрочка?
— Я имею в виду — на воды податься?
— То есть?
— К источнику сходить не желаете? Помните, на Королевиче все как на собаке зажило от серной воды.
— А что? — обрадовался профессор. — Пожалуй, это идея…
— Вот я и говорю!
— Надо попробовать.
— Давайте я вам помогу.
Юра встал на ноги и заметил, что Горчицкий в ту же секунду вздрогнул, положил руку на винтовку и подвинул ее к себе поближе.
«Он меня подозревает и боится!»
— Хотите, я сам вам принесу этой целебной воды? — с самыми теплыми интонациями в голосе, на какие был только способен, предложил Ростовский. — Ну куда вы, такой слабый, потащитесь?
И профессор благодарно согласился.
* * *
Вода из источника, которую Юра принес в канистре, подействовала. Раны профессора стали подживать.
Он немного повеселел. И перестал так судорожно хвататься за винтовку при виде Юры.
Уже через день он объявил:
— Может, мне полное омовение в этом источнике совершить? Пойду-ка я схожу туда сам. Как вы думаете, Юрочка?
— Совершите, совершите омовение, — подбодрил старика Юра.
— Вообще-то я видел когда-то подобный источник в Кении, — заметил профессор. — Так там, Юрочка, женщины даже забеременеть от такой воды могли.
— Ну, надеюсь, вы обойдетесь без этого.
Хихикая и немного хромая, Горчицкий ушел к целебному источнику…
«Пошел на лечение… как старый больной медведь! — Юра задумчиво смотрел ему вслед. — Пошел за живой водой и молодильными яблоками. Надеется, старый, расцвести!
Ну цвети, цвети… Ходи, ходи! Недолго тебе осталось».
Надо было срочно придумывать что-то еще. И Юрины мысли уже обратились к тарзанке.
«Это хорошо, если Горчицкий повадится к источнику, — думал Юра. — Это открывает новые возможности».
И ими, этими возможностями, следовало незамедлительно воспользоваться!
* * *
Тем более что с некоторых пор Ростовский отчего-то вдруг стал чувствовать себя не вполне здоровым…
Сначала Юра не обращал на это внимания. Но некоторые симптомы с каждым днем становились все очевиднее. У него часто болела голова, схватывало живот, поднималась температура.
И это было для него, стопроцентного здоровяка, абсолютно новым ощущением.
«Может быть, старик травит меня? — думал Ростовский. — Ведь все очень просто — он сам меня боится. Подозревает, что это я убрал Королевича. И вот теперь, спасая свою жизнь, старпер хочет от меня избавиться? А ведь другого способа избавиться от меня, как отравить, у него нет. Отрава — вот единственное, что ему доступно!»
С этого дня Юра ел только то, что уже попробовал профессор, — можно сказать, питался с ним из одной тарелки! Кроме того, он никогда не терял из виду свою кружку с чаем или кофе: «Как бы чего ни подсыпал старик!»
* * *
Однако лучше Ростовскому не становилось.
Однажды он уже с трудом смог подняться. Голова раскалывалась, а в желудок будто заколачивали раскаленный гвоздь. За весь день Ростовский почти ничего так и не съел. Отказался и от замечательного супа, который опять сварил Горчицкий. Открыл лишь банку консервированной кукурузы. Посмотрел и выкинул.
К вечеру головная боль немного поутихла.
А следующим утром Юра проснулся жутко голодным. И словно бы уже не таким больным.
Профессор очень кстати уже заварил кипятком концентрат овсяной каши в двух мисках…
— С яблоками? — обрадовался Ростовский.
— С яблоками, Юрочка. Как вы любите. — Он протянул Юре миску.
Ростовский взял ее в руку, поднес ложку ко рту и вдруг остановился.
Подозрительно взглянув на профессора, который уже начал есть из своей миски, он предложил:
— Нет, давайте поменяемся!
Юра отдал Горчицкому свою нетронутую порцию и взял его — проверенную! — миску.
Ростовский жадно съел кашу.
Через час боли начались снова.
Профессор же вел себя как ни в чем не бывало. Даже как бы помолодел еще больше. Порхал и чирикал…
«Если он меня травит, — думал Юра, корчась от боли, — то как?»
И вдруг сквозь зыбкое горячее марево, поднимающееся над костром, он ясно различил силуэт.
Девушка! Опять…
Но, если рядом с Черной можно было предположить, что девушка — это видение, галлюцинация, вызванная действием испарений, то здесь-то она откуда взялась?
— Вы видите? — позвал Юра Горчицкого, сидевшего с блокнотом чуть поодаль. — Вот она, профессор! Вот снова она! Вы видите ее?
— Кого?
— Девушку!
— Девушку?
— Да! Эмму… А может, не Эмму… — Ростовский обхватил голову руками. Она болела так, как будто ее стиснуло железными обручами.
— Юра… — Горчицкий покачал головой. — Я никого не вижу!
— Не может быть… Она только что была здесь… Стояла вот там!
— Ах, ты… Ну надо же беда какая! — запричитал профессор. — Совсем вы, Юрочка, у нас расклеились!
