Я вижу, появились Семеро, которые намерены снова упрятать меня под землю. Но могут ли эти Семеро, с их жиденькой кровью, с их жалкими силами, побороть Разрушителя, последнего из могущественнейших Девяти?
Ораннис смолк. Прошла минута ужасной, абсолютной тишины. Затем он произнес слова, поразившие всех. Будто он дал им пощечину.
— Думаю, что не могут.
Слова эти были произнесены с такой силой и уверенностью, что все окаменели, не произнеся больше ни звука. Лираэль начала создавать заклинание, но у нее внезапно пересохло горло. Все тело отяжелело, она не могла двинуть ни рукой, ни ногой. В отчаянии девушка боролась с силой, удерживающей ее, с болью в руке, с шоком от смерти Николаса и от разрушения всего мира…
Наконец она смогла пошевелить языком, губы ее чуть увлажнились… А Ораннис раздувался и плевал огнем в этих стоящих кругом глупцов, которые решили с ним воевать…
— Я — с Астарелем, мы против тебя, — прохрипела Лираэль, рисуя кончиком меча знаки Хартии. Знаки, сияя, повисли в воздухе, и от них отделялись небольшие завитки огня.
Этого оказалось достаточно, чтобы вышли из оцепенения и все остальные. Они тоже начали произносить заклинания на связывание. Сабриэль написала мечом знаки и уверенно сказала:
— Я — с Саранетом, мы против тебя. — Ее сильный голос внушал надежду ее товарищам.
— Я — с Билгейром, мы против тебя, — сказал Сэм. Он думал о Нике, и голос его был исполнен гнева. Он быстро изобразил знаки Хартии.
— Я — с Дайримом, мы против тебя, — горделиво, будто вызывая на дуэль, произнесла Эллимер. Знаки ее были видны очень отчетливо, как линии на мокром песке.
— Я поступлю так же, как тогда… — сказала Невоспитанная Собака. — Я — Кибет, и я против тебя.
В отличие от других, Собака не стала рисовать знаки Хартии, шерсть ее встала дыбом, и по ней побежали странные узоры. Один из этих символов подплыл к самому ее носу, она сдула его, и он повис в воздухе.
— Мы вместе с Мозраэлем, мы против тебя, — в унисон пропели сестры Клэйр, рисуя свои знаки двумя сцепленными руками.
— Я — Торриган, названный Тачстоуном, и я — с Ранной, мы против тебя, — заявил Тачстоун, и это был голос Короля. Он нарисовал свой знак, и, когда знак взлетел, Тачстоун первым позвенел колокольчиком. Затем Клэйр добавили голос Мозраэля, Собака залаяла, Эллимер прозвенела Дайримом, Сэм — Билгейром, и Сабриэль заставила Саранет звучать сильно и глубоко, перекрывая все другие звуки.
И наконец, Лираэль качнула Астарель, и его могильный звук соединил в кольцо все звуки и магию, окружившую Оранниса.
Обычно Печальный посылал всех, кто его слышал, в Смерть. Сейчас же, в сочетании с другими шестью голосами, его голос взывал к печали, на которую ничем нельзя было ответить. Колокольчики и Собака пели Песнь, которая была больше, чем сплетенные в мелодию звуки. Это была песня земли, луны, звезд, моря и неба, песня Жизни, и Смерти, и всего, что было и должно быть.
Это была песня Хартии, она когда-то давным-давно уже связывала Оранниса и теперь стремилась связать его снова.
Колокольчики звенели, не останавливаясь, и их звучание эхом отдавалось внутри Лираэль. Она вся была пропитана их силой. Она чувствовала эту силу в себе и во всех остальных. Душевный подъем переполнял их и рвался наружу.
Эта сила вылетела из Лираэль в виде летучих знаков, которые она внезапно вспомнила. Знаки становились все ярче, лучом света соединялись с другими, образовав светящееся кольцо, окружившее сияющей лентой шар Оранниса — эту темную, пугающую сферу.
Лираэль произнесла последнее заклинание, с ним кольцо разгорелось ярче и стало стягиваться вокруг шара, заставляя прятаться языки пламени. Светящийся обруч отправлял огненные щупальца в глубь тьмы, которая и была Ораннисом.
Лираэль шагнула вперед, и все Семеро шагнули к Разрушителю, сжимая кольцо магии. Затем они сделали еще один шаг, и еще один, и еще, а светящееся кольцо все сжимало и сжимало шар. Колокольчики пели песню победы, лай Собаки задавал ритм, которому, не задумываясь, следовали все, звонящие колокольчиками. Лираэль ликовала, но к этому чувству примешивался страх, вызванный тяжестью меча, лежащего у нее на плече. Скоро она взмахнет этим мечом и так же скоро должна будет отправиться к Девятым Воротам, чтобы никогда не вернуться обратно.
И вот кольцо заклинаний замерло. Колокольчики в последний раз неуверенно звякнули, когда звонящие остановили их. Лираэль, ощутив ответный удар силы, вздрогнула, будто внезапно наткнулась на стену, которую не ожидала встретить на своем пути.
— Нет, — сказал Ораннис. Голос его был спокойным, лишенным каких-либо эмоций.
Кольцо заклинаний при этом задрожало и начало расширяться, его будто разжимал все растущий шар. Снова появились языки пламени, их сейчас было гораздо больше, чем раньше.
Колокольчики все еще звенели, но звонящим пришлось отступить, в их лицах смешались мрачное отчаяние и чувство обреченности — кольцо заклинаний бледнело и истончалось.
— Я слишком надолго задержался в своей металлической могиле, — произнес Ораннис. — Слишком долго терпел оскорбления от живых, от этих пресмыкающихся. Я — Разрушитель! И все будет разрушено!
С его последними словами пламя вспыхнуло, охватив кольцо заклинаний тысячью крошечных пальцев багрового огня.
Лираэль смотрела будто издалека на все, что происходит. Все пропало… Нечего и пытаться что-нибудь сделать. Она видела Начало, видела, как Ораннис был связан. Тогда у Семерых оказалось больше сил. Сейчас они проиграли. Лираэль понимала и принимала неизбежность собственной смерти, считая это справедливой платой за победу над Ораннисом и за спасение всех, кого она знала и любила.
Теперь же они просто станут первой жертвой из множества тех, кто погибнет, пока Ораннис в компании Мертвых будет существовать среди пепла и золы.
И тогда в полном отчаянии Лираэль вдруг услышала, как что-то говорит Сэм, и увидела, как около него пролетело белое алмазное сияние, белый огонь, отдаленно напоминающий очертаниями человека.
— Моггет, ты свободен! — закричал Сэм и поднял вверх красный ошейник кота.
Белый огонь поднимался все выше. Он отвернулся от Сэма к Сабриэль и так опустил голову, будто собирался ее укусить. Затем он кинулся к Лираэль, и она почувствовала жар, исходящий от него, и потрясение, которое вызвала в ней Свободная магия этого существа, смешавшаяся с влиянием Оранниса.
— Пожалуйста, Моггет, — прошептала Лираэль так тихо, что никто больше этого не услышал.
Но белая тень услышала. Она остановилась и повернулась к Ораннису, становясь при этом все больше похожей на человека, кожа которого сверкала звездным блеском.
— Я — Яраэль, — произнесло существо, протягивая руку, чтобы бросить в воздух цепочку заклинаний. — Я тоже против тебя!
