Ира вынуждена была признать его правоту. Голыми руками она не могла порвать четырехслойную липкую ленту, прежде всего потому, что они были связаны вместе. Она чувствовала себя как маленькая девочка, которую зажало слишком узким обручем хула-хупа. О бегстве нечего было и думать. Кроме того, благодаря этому ходу Ира все время неотвратимо оказывалась на линии огня. Снайперы не смогли бы произвести ни единого выстрела. Даже прицельный выстрел в спину Яна оказался слишком опасен из-за пробойной силы. Кроме того, он еще, возможно, был проводом присоединен к взрывчатке.
— Послушайте… — сказала Ира, когда Ян мягко, но вполне определенно подтолкнул ее вперед своим телом. Ей приходилось двигаться, иначе она могла споткнуться и упасть вместе с ним. — Мы оба не знаем, как все закончится, верно?
— Верно.
Он вместе с ней добрался до выхода из студии. Они продвигались вперед очень тяжело и неуклюже.
— Я хотела бы еще раз поговорить со своей дочерью. Для этого раньше не представлялось возможности. Пожалуйста.
Он колебался очень недолго.
— Порядок, — тихо сказал он. Секундой позже у самой Ириной головы раздалось попискивание, потом она почувствовала мобильник у своего уха. — Но я не хочу терять времени. Вам придется разговаривать по пути наверх.
— Хорошо.
Ира закашлялась, что причинило ей еще больше боли, чем каждый отдельный шаг, при котором скотч врезался в ее израненное тело.
— Телефон функционирует с автоматическим распознаванием голоса. Просто скажите номер, и он наберет.
Они с трудом добрались до двери, которую открыла Ира. Ключ еще был в замке, и она смогла без труда добраться до дверной ручки, несмотря на связанные руки. Куда большей проблемой было преодолеть небольшую ступеньку, ведущую из стеклянной студии в редакцию. Как и ожидалось, здесь уже стояли два снайпера у нижнего выхода, вблизи от группы приема. Ира за последние полчаса информировала Яна об этом. И о том, что они здесь лишь для того, чтобы обезопасить путь. Никто не будет стрелять, пока они не доберутся до крыши. А путь предстоял неблизкий.
Ей пришлось трижды повторить номер Китти, пока наконец соединение сработало. К этому времени половина пути через редакционный зал уже осталась позади. Ира нервно считала гудки. Еще пятнадцать метров до лифтов. В них соединения уже не произойдет. Ира знала, что должна была дочери, прежде чем подняться на крышу с террористом в качестве живой мишени, это должно было занять ближайшие три минуты.
26
— Он отпустил тебя, ты в безопасности?
Китти не узнала номер на табло своего мобильника и совершенно растерялась, услышав свою мать. Она встала на окно своей палаты на верхнем этаже Шарите и взглянула оттуда на Потсдамер Платц. Центр «Сони» загораживал здание МСВ на уровне радиостудии, но она могла ориентироваться по соседнему зданию клиники.
— Да, все хорошо, малыш.
Китти почувствовала, как с нее спало судорожное напряжение. Лишь теперь она ощутила пронзительную головную боль, которая растекалась от висков.
— Тогда что случилось? С какого телефона ты звонишь?
— Сейчас это неважно. Я лишь хотела убедиться, что с тобой все в порядке.
— Да, никаких проблем.
Китти заметила, что снова переходит на сухой, резкий тон. Вообще-то она больше не хотела так разговаривать со своей матерью, особенно после всего, что сегодня произошло. Но, с другой стороны, она еще не была готова к примирительному разговору. Для того, что следовало сказать, требовалось гораздо больше времени. И покоя.
— Я рада, что у тебя все хорошо, мать, но…
Она зажмурила глаза. Мать. Никогда еще она не называла так Иру. Это прозвучало холодно и отчужденно.
— Я знаю, ты сердишься на меня, детка… — начала Ира.
— Нет, это не то, — прервала ее Китти и подошла к своей свежезастеленной кровати. Накрахмаленные простыни прямо-таки хрустели, когда она села на них. — Мне надо привести себя в порядок. Сейчас придет психолог, который хочет поговорить со мной о захвате заложников, а я еще даже не приняла душ.
— Я его знаю?
— Понятия не имею. — Китти снова встала и подошла к полуоткрытой двери ванной. Роскошная ванная была отделана как в отеле, даже с биде и угловой ванной. — Его зовут Пастернац или что-то в этом роде. Он позвонил мне на домашний номер и сейчас должен быть у меня.
— Пастернак? — вскрикнула Ира так громко в трубку, что Китти перенесла ее к другому уху.
— Да, может быть, Пастернак. Так он назвался. Что с тобой?
— Ты… помо… ти! — Из телефона теперь долетали лишь обрывки слов.
— Я тебя совсем не понимаю, мам, ты находишься вне зоны.
— …оставь так… всегда!
— Что ты говоришь?
Китти еще крепче прижала телефон к уху, но не смогла больше ничего расслышать. А мать умоляла дочь немедленно покинуть комнату, чтобы позвать на помощь.
Связь оборвалась, а вместе с ней и новость, что доктор Пастернак не может прийти к ней. Ирин коллега и приятель вот уже полгода практиковал в Южной Америке, и его не ждали раньше Рождества.
Китти снова набрала тот номер, по которому с ней говорила мать, но услышала лишь компьютерный голос, который сообщил ей то, что она уже знала: Ира находилась вне зоны приема мобильного телефона.
«Она перезвонит, как только снова окажется в зоне действия сети», — думала она, пока раздевалась, чтобы встать под теплую струю душа.
27
Ни при каких обстоятельствах она не хотела наружу. Шум здесь, в этом трясущемся металлическом ящике, был сам по себе достаточно скверным. А там, снаружи? Мужчины в маскировке внушали ей страх. Здесь, сзади, слева у гигантской антенны. Или чуть дальше, в стороне, у серого блока, из которого валит дым. Девочка тихо захныкала. Потом заплакала громче, а вскоре заревела во все горло.
— Ш-ш-ш-ш-ш-ш. — Леони успокаивающе шептала в ушко ребенку. — Я же с тобой, Майя, не плачь.
Леони выглянула в иллюминатор вертолета, который полминуты назад мягко сел на крышу высотного дома. Двое из команды спецназа, вооруженные автоматами, как раз выдвинулись на позицию. Они разместились за разными щитами из легкого металла, которые, очевидно, выполняли какую-то важную функцию для поддержания климата в здании МСВ и были похожи на очень больших размеров вытяжные колпаки встроенной кухни. Время от времени из них выходил водяной пар.
— Пожалуйста, оставайтесь сидеть здесь, пока я не скажу, — попросил сопровождающий Леони.
В аэропорту Тегель ее встретил полицейский в форме и провел к уже ожидавшему вертолету пограничной службы. Он выглядел так, словно сам перед зеркалом подстриг себя «под ежика». Между светлыми волосками в разных местах просвечивала розовая кожа головы.
