Книга Шляпа, полная неба - Терри Пратчетт

Это был один из тех странных дней в конце февраля, когда воздух не по-зимнему теплый, а ветер хоть и дует, но словно бы где-то вдалеке, обходя тебя стороной.

Тиффани поднялась по склонам туда, где в уютных распадках меж холмов новорожденные ягнята только-только встали на ножки и принялись скакать по загонам, смешно взбрыкивая и дергаясь, словно деревянные лошадки-качалки.

И должно быть, день и правда был какой-то особенный, потому что взрослые овцы тоже развеселились и присоединись к играм своих ягнят. Они прыгали и кружились, счастливые и смущенные разом, а их отросшая за зиму густая шерсть вздымалась и опадала, как клоунские штаны.

Зима выдалась очень интересной. Тиффани узнала много нового, в том числе что можно быть подружкой невесты на свадьбе, где молодоженам больше 170 лет на двоих. На сей раз господин Заткачик, щеголяя в сползающем парике и сверкая очками, все-таки настоял на том, чтобы дать «нашей маленькой помощнице» одну из своих золотых монет. Это с лихвой возместило неуплаченное жалованье, причитавшееся Тиффани за работу у тетушки Вровень: девочка о нем не спрашивала, а тетушке нечем было его платить. Часть денег Тиффани потратила на добротный коричневый плащ. Он не вздымался на ветру и не развевался за спиной, зато был теплым, плотным и не промокал.

Она еще много чего узнала. Проходя мимо овец с ягнятами, она мягко касалась их разумов, тихонько, чтобы они и не заметили.

Тиффани не стала возвращаться домой на Страшдество, когда официально наступал новый год. В горах у нее тогда было много работы, да и особого смысла лететь не было — все равно в холмах Страшдество не очень-то праздновали. Зато тетушка Вровень с радостью согласилась отпустить ее в феврале на праздник ягнят, который старики назвали Овечьей Предмасленицей. Только после этого для пастухов начинался новый год. Карга холмов не могла пропустить такое событие. В эти дни в теплых гнездышках из соломы, укрытых от ветра и обложенных грудами хвороста, приходило на землю будущее. Тиффани помогла ему наступить, она трудилась вместе с пастухами при свете фонаря в загонах, где окот шел трудно. Она надела остроконечную шляпу и чувствовала на себе взгляды пастухов, когда при помощи ножа, иглы с нитью и ласковых слов уводила маток от порога черной двери и помогала ягнятам появиться на свет. Немного игры на публику, немного сказки — и люди все поймут. Она вернулась домой под утро, гордая, с руками по локоть в крови, но это была кровь жизни.

Позже она поднялась к кургану Фиглей и пролезла в нору. Тиффани уже давно думала об этом визите и подготовилась: аккуратно порвала несколько чистых носовых платков и приготовила травяной шампунь из мыльнянки по рецепту тетушки Вровень. Тиффани подозревала, что все это Джинни очень пригодится. Тетушка Вровень всегда навещала молодых матерей. Это — часть ведьмовской работы.

Джинни обрадовалась ей. Лежа на животе, Тиффани наполовину засунулась в покои кельды, и ей дали подержать всех восьмерых малышей, которых она мысленно называла заядлятами. Они появились на свет в тот же день, что и ягнята. Семеро из них вопили и дрались друг с дружкой, восьмая лежала тихо, дожидаясь своего часа. Будущее пришло.

Не только Джинни изменила свое мнение о Тиффани. Слухи разошлись быстро. Люди на холмах не любили ведьм. Ведьмы всегда приходили откуда-то из других краев, они всегда были чужими здесь. Но это ведь наша Тиффани, она помогает ягнятам появиться на свет, совсем как ее бабка, а говорят, она ведьмовским делам в горах учится! Ах, но ведь все равно она наша Тиффани, с этим-то не поспоришь. Ну да, она расхаживает в остроконечной шляпе со звездами, но сыр она делает отличный, и в окоте толк знает, и она ведь внучка матушки Болен, верно? — и люди со знающим видом стучали себя пальцем по носу. Внучка матушки Болен. Помните, что старушка-то умела? Так что если Тиффани и ведьма, то она наша ведьма. И в овцах она разбирается, это уж точно. Ха, я слышал, у них там в горах какие-то ведьмовские смотры были, так наша Тиффани показала им, на что способна девчонка с холмов. Время не стоит на месте, понятно? Теперь у нас есть ведьма, да получше, чем у кого-нибудь там! Никто не станет бросать внучку матушки Болен в омут.

Завтра она отправится обратно в горы. Три недели дома были насыщенными, и не только окотами. Роланд пригласил Тиффани в замок на чай. Вышло немного неловко, как это часто бывает, но удивительно было видеть, как он успел за пару лет превратиться из неуклюжего увальня в дерганого юношу, который терял нить беседы от одной улыбки Тиффани. А еще оказалось, что в замке есть книги!

Роланд застенчиво преподнес Тиффани «Словарь необычайнейших слов и выражений», но и она не упала лицом в грязь, поскольку догадалась еще в горах заказать Закзаку нож. Гном, может, в магии ничего и не смыслил, зато оружейником был великолепным. Шляпу в разговоре очень тщательно обходили стороной. А придя домой, Тиффани обнаружила в словаре закладку на странице, где среди слов на букву «К» было еле заметно подчеркнуто карандашом: «Книксен: неглубокий реверанс, примерно треть от обычного; в настоящее время вышел из употребления». Она покраснела в темноте своей комнаты. Пока ты, вся такая умная и гордая, наблюдаешь за людьми и делаешь выводы, они тоже наблюдают за тобой и делают выводы. И когда тебе об этом напоминают, то всегда застают врасплох.

Тиффани записала это в дневнике, который уже распух от приклеенных на страницы трав, клочков бумаги с пометками и закладок. Его топтали коровы, в него ударяла молния, его роняли в чай. И глаза на обложке у него не было. Глаз отвалился в первый же день. Теперь дневник был настоящим дневником ведьмы.

Она перестала носить шляпу, по крайней мере на людях, потому что тулья основательно погнулась о низкие притолоки, а потолок спальни вообще привел «Небоскреб» в полную негодность. Но сегодня Тиффани надела шляпу, хотя ветер так и норовил унести ее и приходилось держать поля обеими руками.

Она пришла туда, где торчали из земли четыре ржавых колеса и пузатая железная печурка. На печке было удобно сидеть.

Безмолвие разливалось вокруг Тиффани, живое безмолвие, а тем временем овцы резвились со своими ягнятами и мир поворачивал к лету.

Зачем люди покидают родные края? Чтобы вернуться. Чтобы посмотреть на них новыми глазами и увидеть новые краски. И те, кто остался дома, тоже смотрят на вернувшегося иначе. Вернуться туда, откуда ты пришел, — не то же самое, что никуда не уходить.

Тиффани смотрела на овец, мысли текли плавно и быстро, и она вдруг поняла, что ее переполняет радость — она радовалась ягнятам, жизни, всему. Радость по сравнению с весельем — все равно что море рядом с лужей. Радость — чувство такое огромное, что едва помещается внутри. И радость Тиффани прорвалась наружу смехом.