Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Подземный Доктор пнул по груде камней, и те разлетелись, испуганно цокая.
– Хорошо… – пробормотал мутант, для которого слова отца, за исключением чувств к себе матери, показались откровенным бредом. – Но ведь я – ее и твой сын – вот он, уже рядом с тобой. Для чего операция?
– Мне нужен нормальный сын, а не!.. – Доктор оборвал вырвавшийся, казалось, из самых глубин души крик боли.
– А не урод? – продолжил за него Глеб.
– Да-да-да! Не урод! – полыхнул на него углями из темных глазниц Подземный Доктор. – Ты ведь и сам не хочешь оставаться таким, правда? Но ты не видишь себя, а я… Ты всегда будешь перед моими глазами, и я не смогу любить тебя, я не вынесу этого!
– Разве любят за… – начал мутант, но тут же вспомнил, что он думал совсем недавно о себе и о Сашеньке, о себе и о Лике, и слова, которые он хотел сказать, превратились в бесцветный и бесполезный дым. Поэтому он сказал другое: – Хорошо, я согласен. Но только с одним условием. Мозг Вовки ты поместишь в мое тело.
– Нет, – отрезал Доктор. – Я обещал твою шкуру Нюре. А я привык выполнять свои обещания.
– То есть, ты готов пожертвовать жизнью сына ради глупого обещания, данного какой-то малявке?
– Мои обещания не бывают глупыми. А эта «малявка» заслужила твою шкуру. Напомнить, из-за чего?
– В ее смерти… ранении не было моей вины! – вскричал Глеб. – Я ничего не мог сделать в тех обстоятельствах!
– Обстоятельства чаще всего создают сами люди. А тот, кто списывает всё на них, – просто никчемен и жалок. Ты оправдываешься – значит, ты виноват.
– Ну и зачем тебе никчемный и жалкий я?.. Нет, погоди, ты ушел в сторону! Я не согласен на операцию, если Вовка умрет.
Странно, но Глеб вспомнил вдруг, что совсем недавно, какой-то час назад, он совершенно спокойно воспринимал неминуемую гибель парня. Что же случилось? Почему сейчас эта смерть представлялась ему совершенно недопустимый? Потому что Вовка оказался вовсе не слабоумным? Или потому что тот стал Вовкой, из безымянного донора превратившись вдруг в человека с именем в личность?.. Что же творится в голове у самого Глеба, если его разум способен так быстро перестраиваться, меняя убеждения и взгляды, словно хамелеон – цвет кожи? Ведь это же по-настоящему страшно! Ведь он и на самом деле урод – не только внешне, но и в принципе, весь, целиком!
– Послушай, – сказал он отцу. – Ты прав, я ведь и правда урод. Только операция тут не поможет. Лучше убей меня. Прямо здесь и сейчас! Пожалуйста, я прошу тебя! Хочешь, я встану перед тобой на колени?..
Он и правда стал опускаться, но Подземный Доктор рывком, за шиворот, будто щенка, поднял его на ноги. Силы для этого нужно было немало, но казалось, что Доктору это ничего не стоило. Если не считать слез, покатившихся вдруг из глубоких глазниц.
– Не смей. Не смей! Не смей!!! – трижды повторил он, начав почти с шепота и закончив воплем раненого зверя. – Я все последние годы жил только ради тебя, ради того момента, когда ты окажешься рядом со мной. Ты когда-нибудь жил только ради чего-то одного?.. Чтобы всё остальное и все остальные были лишь декорациями, инструментами для достижения этой цели? Я готов был убить бога и дьявола, чтобы получилось задуманное, и я готов был стать вечным рабом одного и продать душу другому… Для меня никого нет на свете, кроме тебя! А донор – он всего лишь донор, он и рожден был только для этого, а не для того, чтобы жить.
– Но он человек!..
– Замолчи! Ты говоришь это не мне, а себе, чтобы очистить совесть. Ведь то, что предлагаешь ты – поместить неразвитый разум младенца в уродливое тело чудовища, – в тысячу раз хуже смерти! Не ври сам себе, не становись хуже, чем есть! Мы все не ангелы, но это не обязывает нас быть демонами. Оставайся собой. И делай то, что важно тебе. Только тебе! Тогда ты будешь настоящим и сильным.
– Но мне важен не только я сам. Мне важна моя жена, мой друг… – Глеб хотел добавить «мой отец», но не смог. В этот раз он и впрямь остался собой.
– А зачем твоей жене и твоему другу жалкий слизняк, который даже готов умереть, лишь бы не ждать каждый миг, что его раздавят?
– Вот именно… – почти беззвучно выдохнул Глеб. – И зачем я такой тебе?..
– У таких людей, как твоя мама и я, не мог родиться слизняк. Ты другой, такой, каким тебя вижу я. Просто ты оброс этой слизью, как своей мерзкой шерстью. Но шерсти скоро не станет, а от слизи я потом тебя тоже избавлю. Вместе, вдвоем, мы сможем всё!
– Но мне нужны и мои жена с другом!
– Неправда. Ты только что хотел от них сбежать.
– Что-о?!.
– Разве не ты умолял убить тебя? Или же смерть ты не считаешь бегством?
Глебу нечем было на это ответить. Ему было так плохо, словно его вывернули наизнанку, а потом сложили вчетверо, приминая края тяжелыми грязными сапогами. А вокруг растекалась сочащаяся из него вонючая гадость. Он оказался пропитан ею насквозь.
– Мы пришли, – поднял руку остановившийся впереди отец. – Приготовь автомат. И будь осторожен.
Глава 25
Выбор
Тим приходил в себя долго. Сильно болела голова. Боль не давала сосредоточиться, понять, где он, что происходит. Замкнутое помещение напомнило ему каземат. Неужели он всё еще в камере, а всё остальное ему только привиделось, приснилось? Всё остальное?.. А что – остальное? Он помнил, что попался, что его схватили, привели сюда. Но попался – на чем? Что он сделал? За что его заперли? В голове плавал лишь серый, пульсирующий болью туман. И пахло могилой, землей. А еще – чем-то медицинским, как в лазарете. Тим всмотрелся, насколько мог, сквозь туман, попытался сконцентрировать зрение. Первым, что он сумел разглядеть, был свернутый шланг в углу помещения… Шланг?.. Это значит – вода! Пить хотелось так, что Тим даже забыл о боли. Но стоило вскочить на ноги, как она вернулась снова – еще сильнее, чем была до этого. И все-таки он сделал эти несколько шагов до угла и едва не застонал от досады: его руки были связаны за спиной и открыть вентиль он ими не мог. Тогда Тим поставил на вентиль ногу и, прижав подошву, стал ее поворачивать. Вентиль поддался. Тим растянулся на полу и приник к срезу на конце шланга жадно раскрытым ртом. Вода появилась не сразу, и сначала это была совсем тонкая струйка, которой не хватало, чтобы как следует напиться. Но язык и рот увлажнились, от этого стало легче. А потом вода полилась по-настоящему, ее можно было пить, пить, глотать, захлебываясь и проливая на пол… Намокла одежда, но Тим этого не почувствовал; он был счастлив тому, что пусть и медленно, но стала отступать боль. Совсем она не ушла, однако исчез серый туман, и Тим смог наконец соображать и вспомнил то, что было перед тем, как он очутился в каземате.
Да нет же! Это вовсе не каземат! По крайней мере не тот, в который его посадил тогда Заумян. А вот как он очутился здесь?.. Последнее, что он помнил, – это разговор за дверью. И он узнал голоса – это были храмовники, с которыми он ходил в патруль, – Павел Носов по прозвищу Поль, Тёмка Кусака и третий – тоже знакомый, но имя и прозвище не вспоминались. О чем же они говорили?.. Ах да, об этом предателе – Анатолии Денисове. И о том, что Подземный Доктор сбежал… Вот! Теперь вспомнилось всё. Он вместе с Глебом и этим разноруким уродом Мироном пришел в подземелье Доктора. Потом они услышали голоса патрульных. Он, Тим, решил, что это возможность спастись, и бросился к двери с криком о помощи. Потом к нему дернулись Глеб и Мирон; разнорукий взмахнул автоматом – и… темнота. Выходит, он сейчас до сих пор в подземельях. Заперт в этом «лазарете». Насколько крепко?..
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
