Книга Опасная охота - Валерий Еремеев

— Видишь, как тебе все время везет: и кассету тебе на блюдечке с голубой каемочкой принесли, да под нос поставили и живим остался, — на этот раз уже с плохо скрываемым сарказмом, за которым явно угадывается горечь поражения говорит Сорока. — Что же до твоих слов, что я тебя подставил, то знаешь, я почему-то знал, что ты все равно выкрутишься, как после того случая с пистолетом. Тебе в этом деле почему-то сильно везет, не то, что мне.

— Это потому, что ты делал его не так как надо. Стремясь наказать зло, ты сам сделался преступником. А выкрутился я только потому, что еще вчера знал, что никакого такого плана у ФСБ не было, ты все сам выдумал. Не спроста ты настаивал на том, что я никого не должен посвящать в наши планы. Но сама идея была неплоха, и до нее я додумался еще раньше тебя. Только не пойму, чего ты хотел добиться, ведь твоей целью была как раз кассета, а не группка шантажистов, у которой ее не было.

— Я не мог это знать наверняка. Кто знает, может к этому времени они уже нашли ее. Вот я и хотел проверить так ли это. Решил, что если они ухватятся за твое предложение, значит искать в этом направлении бесполезно, значит они сами до сих пор не знают, где она. А если бы они не откликнулись, тогда другое дело. Тогда я сам перерыл бы весь город, но отыскал этого Абрама и поступил бы с ним так, как ты хотел поступить с Хариным, если бы он тебе ничего не сказал. Это был своего рода тест, разведка боем, проверочная комбинация, только и всего.

— И мне в этой комбинации была отведена роль пешки, которую можно легко разменять?

— Почему же, я вовсе не считаю тебя пешкой. Сначала да, но потом, я и в самом деле зауважал тебя. Но, что поделать, чтобы достичь цели иногда приходится жертвовать и фигурами посильнее.

Вот и еще один, который воображает из себя невесть что, считает себя верховным судьей, исключительностью, которая взяла на себя эксклюзивное право решать, кому жить, а кому умереть. Гроссмейстер хренов. Я гляжу на Сороку и поневоле вспоминаю Мультяна. Чем-то они очень схожи между собой.

— Можешь мне объяснить, где я допустил прокол? Откуда ты узнал про Ольгу? Почему не поверил мне вчера? — кисло спрашивает он, но сквозь эту кислоту ясно проглядывает любопытство.

Я поднимаюсь и подхожу к серванту, где, как я точно знаю, лежат альбомы с фотографиями. Беру самый верхний, без труда нахожу нужную мне фотографию и показываю Игорю.

— Вчера, когда тебя не было, твоя мать показывала мне ваши альбомы. Среди прочих фотографий одна мне показалась особо примечательной. Увидев ее, я понял, что в твоих действиях далеко не все понятно и радужно, как бы тебе хотелось это показать.

Игорь печально берет фотку, секунду смотрит на нее, потом небрежно кидает на стол. Я тоже еще раз смотрю на нее. На ней запечатлены несколько человек, стоящих перед широкими стеклянными дверями, рядом с которыми видна вывеска «Факультет экономики и права». Все люди стоят по-дружески обнявшись за плечи. Второй слева — Игорь Сорока, а рядом с ним, третья слева, Ольга Викторовна Коцик. Забавно, не правда ли? Забавно, что и говорить!

— Дело в том, — начинаю объяснять я, — что первым, кто обнаружил тело Ольги, был я. Правда, я никому ничего не сказал. Сам понимаешь почему. Это случилось почти сразу после ее смерти. Думаю, что если бы я появился минут на пять пораньше, мы бы столкнулись с тобою на входе, как это обычно у нас и происходило. Я не знал, что тогда думать. С одной стороны, убить ее мог, во-первых, тот же самый Абрам, который, как я уже имел возможность убедиться, в выборе средств ничем не брезгует, или появившиеся на горизонте люди Федорова, но было одно, что заставляло меня как следует задуматься над личностью предполагаемого убийцы. Осмотр места происшествия говорил в пользу того, что Ольга хорошо знала убийцу — он был ее гостем, и никаких оснований опасаться его она не имела. Одна чашка на кухне была мокрой, остальные сухие. Ты ее вымыл, чтобы никому не пришло в голову догадаться, что убийца свободно распивал кофея со своей жертвой, перед тем как выстрелить ей в лоб. Я уже собирался сваливать, но тут появился сам Калачев собственной персоной, тем самым подтвердив свое алиби в этой истории. Я вырубил его, а потом проследил весь его путь. Таким образом, нашел его работодателя, некоего Мультяна Анатолия Адольфовича. Он держит фирму в центре, но основная его деятельность, до сегодняшнего дня, заключалась в собирании и продаже компрометирующих материалов против самых разным людей. Между нами говоря, мне кажется, что у него не все дома. Банальный шантаж он возвел в статус своего рода панацеи, которая поможет человечеству стать чище, а себя он видит как некоего всемирного санитара. Кстати, в этом он очень напоминает тебя, с той, однако, разницей, что ты выбрал для себя конкретную цель — Федорова. Почему именно его? Я смог узнать и это: во время второго так называемого покушения на Федорова, погибла девушка, работающая в его офисе. Тогда не все верили в правдивость всех этих покушений и считали их инсценировкой. Я, честно говоря, когда читал газеты, тоже в этом сильно сомневался: два раза в него стреляли длинными очередями и оба раза его случайно не оказывалось на линии огня, а пули попадали в невиновных людей. Уж больно киллеры у врагов Федорова оказывались какие-то недоделанные. Однако проводимые расследования ничего не дали, а сама «жертва» покушений объявил все грязные намеки происками своих политических конкурентов и на этом все закончилось. А сами покушения позволили Федорову, во-первых, поднять свой рейтинг, во-вторых, убрать с кресел некоторых неугодных ему руководителей силовых структур. Но получилось так, что у девушки был жених, который очень ее любил. Этот молодой человек уж точно не поверил и решил, во чтобы то ни стало, Федорова достать. Звали его Игорь Сорока. Каким образом я это узнал? Да все тогда же, вчера, когда был у него в гостях. Его матушка поведала мне эту трогательную историю. Факт твоего знакомства с Ольгой и наличия мотива стал ключом к пониманию многих событий. К тому же в четыре часа дня некто Хуан Альварес, сотрудник «Зеты +», посетил экономический факультет, где за две коробки конфет и бутылку шампанского работница деканата показала ему списки групп учащихся прошлых годов. На последнем курсе ты перевелся на заочное обучение в группу, где училась Ольга. Это было ее второе образование. Кстати, ее муж закончил тот же факультет, только годом раньше. Но вернемся к Федорову. Каким образом обычный средний человек, каким был Сорока, мог достать богатого и влиятельного Федорова? Наверное, ты и сам тогда не знал. Потом ты решил стать крутым. Сразу же после учебы завербовался наемником и уехал воевать на Кавказ, а когда вернулся, то пошел на работу в милицию. Федорова ты не забыл и старался собирать любую информацию, так или иначе имеющую отношение к его деятельности. Так ты узнал, что муж твоей институтской знакомой работает на предприятии, которое частично принадлежит Федорову, и работает немного ни мало директором, а это значит, что он часто с ним общается. Через свою бывшую сокурсницу ты вышел на Юрия Ивановича Коцика, хотя здесь могут быть и вариации. Я не исключаю, что ты был знаком с ним и раньше. Например, ты мог быть у них в гостях, когда они еще жили вместе. Бывает же так, что решив отметить удачно сданный экзамен, студенты собираются на квартире у кого-то из компании, например, на квартире Ольги Коцик. Вот как ты мог познакомится с Юрием Ивановичем. А дальше? А вот дальше для меня загадка. Каким образом тебе удалось уговорить Коцика помогать тебе? Угрозы, уговоры или все тот же шантаж, я не знаю. Может быть ты обещал не мешать ему слинять за бугор, и Коцик, который сам чувствовал, что пахнет жареным, но знал, что просто так от Федорова не уходят, согласился, когда ты пообещал ему крышу. Но это не суть важно, важно то, что он согласился помочь тебе. Коцик знал достаточно, чтобы составить кое-какое впечатление о подлинной деятельности этого человека. Но этого было мало. То, что Федоров конкретная мразь, ты знал и без этого. Тебе нужны были доказательства, факты, которые можно было бы обратить против него. Ты снабдил Коцика специальной видеоаппаратурой, которую он скрытно установил в своем кабинете. Осталось ждать. Я не в курсе, сколько было потрачено времени, пока один раз Федоров не сказал нечто, что полностью уличает его как в организации убийств, так и производстве наркоты. Однако, Юрий Иванович, будучи по природе и сам хорошим авантюристом, до крайности усложнил твою задачу и не сказал про эту запись. Усмотрев в этом неплохую возможность пополнить свои сбережения, он решил продать ее Мультяну, а самому, не дожидаясь чем все это закончится, под чужим именем умотать со своей бабой за кордон. А чтобы всякие досадные случайности, например, путающиеся под ногами ревнивые мужья, не помешали ему исполнить задуманное, он нанимает себе независимую охрану. Но от судьбы не уйдешь. Что случилось с Коциком, ты прекрасно знаешь. Но, даже умирая, он, правда, сам того не желая, еще больше запутал тебе карты. Перед тем, как уйти из этого мира, он говорил что-то, что медработница, бывшая при этом, у которой должно быть была вата в ушах, а в голове одни неудовлетворенные желания, расслышала как «ЦРУ». К делу подключилось ФСБ и понеслось. Обыск на квартире у Коцика, обыск на его даче, допросы вдовы. Стали поднимать все его связи и знакомства, а среди его знакомых Ольга вполне могла назвать и твое имя. И тогда сразу же напрашивался вопрос, а почему это вы, товарищ оперуполномоченный, умолчали о том, что знали и потерпевшего и его супругу? Что вы скрывали? Поэтому ты и убил Ольгу и забрал фотографию с твоим изображением, а заодно и кассетку поискал, потому что к тому времени уже знал, что Юра кинул тебя. Она сама тебе сказала, что кто-то основательно перелопатил его квартиру и дачу. Значит, было что искать. Интересная ситуация получалась, надо заметить. Кассету искали четыре заинтересованные стороны: Мультян, к тому времени уже заплативший Коцику неплохой задаток, но так и не увидевший товара, люди Федорова, ты и я. Правда я, в отличии от всех остальных, до последнего момента не знал о чем идет речь и продвигался исключительно на ощупь, но именно мне, тут ты прав, повезло больше вас. Кстати, этим и объясняется твоя особая враждебность в мой адрес, ты очень не хотел, чтобы кто-то копался в прошлом Коцика. Причины понятны. Вот примерно такой расклад. Может я кое в чем и ошибся, но скорее всего так оно и было. Но есть еще две вещи, которые я пока не могу объяснить: первая, зачем ты хотел, чтобы убийство Ольги приписали мне, и второе, каким образом Федоров мог пронюхать, что его снимали. Не скажу, что это так уж трудно для моего понимания, просто у меня как-то не выдалось времени над этим покумекать.