– Меня зовут Варсонофий, я внук Матфея-Хранителя. Московские МИРы – моя епархия.
– Мы думали, этот модуль не охраняется, – сказал Матвей, вспоминая, что рассказывал ему отец о Хранителе Матфее, когда-то бывшим иерархом Внутреннего Круга.
– О существовании этого МИРа знает очень ограниченный контингент, и вы правы – деятелям Криптосистемы, включая масонские Ордена, Союзы Неизвестных и Чёрные Мессы, он не нужен. Мы отсекаем лишь исследователей от науки, копателей-археологов, рыщущих по свету в поисках наживы. Для потребителя артефакты инсектов ещё долго не будут существовать.
– Мы никому не расскажем…
– Ну, это не обсуждается, – снова улыбнулся Варсонофий. – Дело в другом.
Откуда-то издалека в зал усыпальницы долетел мягкий гул, задрожал пол зала, мигнули стены.
Матвей замер, прислушиваясь, начиная догадываться.
Коричневолицый Хранитель (интересно, сколько ему лет? На вид около пятидесяти, но если Матфею было больше трёхсот, то и ему, наверно, далеко за сто?) качнул головой.
– Нам пришлось взорвать тот вход, по которому вы проникли в модуль.
– Зачем?
– За вами пытались пройти люди с чёрной аурой.
Матвей вспомнил взгляд, лизнувший спину. Он не обманулся, за ними следили. Кто?
– Вы знаете этих людей?
– Не имею чести. Они очень плохо пахнут. Однако сюда теперь пробраться будет практически невозможно. Нам надо было закрыть этот вход давно.
– Как же мы вернёмся? – тихо спросила Дива.
Варсонофий оценивающе посмотрел на капитана.
– По-моему, он найдёт выход. Ты ведь посвящён?
– Н-нет, – мотнул головой Матвей.
– Странно… не посвящён, а светишься. Что ж, попытайся увидеть невидимое, сын Мастера, сделаешь шаг вперёд. Прощайте, милостивые сударь и сударыня, я спешу.
Хранитель отступил и буквально испарился из зала, словно привидение.
Матвей и Дива переглянулись.
– Колдовство, – улыбнулась девушка.
– Не колдовство, – возразил он, проводив отступление Хранителя внутренним чутьём, – он просто умеет быстро двигаться.
– А ты?
Прямой вопрос предполагал прямой ответ, и Матвей сделал то, на что намекнула интуиция: вошёл в темп и оказался за спиной спутницы.
– Я здесь.
Она оглянулась, раскрывая глаза, явно ошеломлённая фокусом, покачала головой.
– Ты тоже колдун!
Матвей рассмеялся.
– Всего лишь сын своего отца. Могу и тебя научить так двигаться, а лучше, если это сделает отец. Это он меня тренировал.
– С такими данными, как у тебя, можно тренироваться.
– Ты тоже дочь инфарха, так что в твоих генах наверняка заложены возможности колдуньи.
– Я подумаю. – Дива бросила взгляд на браслет айкома. – Однако нам пора возвращаться, мы тут бродим уже три с лишним часа. Хранитель сказал, что вход со стороны Троице-Лыково взорван.
– Сейчас. – Матвей сосредоточился на вхождении в изменённое состояние сознания, как проделывал это не раз при попытках выйти в астрал.
Кровь побежала по жилам быстрее, голова наполнилась тихим звоном напряжения, по коже рассыпались мурашки, порождая щекотное ощущение лёгкого массажа.
Давай! – приказал он организму, безотчётно переходя на иную сенсорику, увеличивающую чувствительность психики на порядок.
Замок Ликозидов стал прозрачным, а вместе с ним и каменные стены пещеры, в котором он располагался. Стали видны щели и дыры в стенах, какие-то полости и перепонки. Обозначилась петля хода, начинавшегося с другой стороны сооружения пауков, ведущая куда-то к реке.
Матвей вышел из ступора, обнаружив, что Дива держит его за руку.
– Что с тобой? – шёпотом спросила она.
Сознание прояснилось, хотя обострённое обоняние продолжало воспринимать тысячу запахов, осязание – теплоту рук девушки и пульсацию пульса, слух – миллион звуков, не слышимых ранее.
– Всё в порядке, я медитировал.
– Ты был как… статуя.
– Зато увидел выход.
– Как?
– Бог его знает, – признался он. – Просто я иногда чувствую всю палитру излучений природы, знание приходит само собой. А тут ещё недавняя… – Он осекся.
– Что?
– Юстировка, – нашёлся Матвей. – В Адыгейском МИРе я залез в саркофаг Акридидов… пустой… и получил по мозгам.
Дива посмотрела непонимающе, и он добавил успокаивающе:
– Меня словно разобрали и собрали вновь, я тоже увидел второй выход. Мы со Стасом по нему и выбрались из подземелья. Нынешний случай – чуть ли не зеркальное отражение того, разве что сегодня по нам не стреляли.
– В Адыгее стреляли?
Он понял, что сболтнул лишнее, виновато сморщился.
– Было дело.
Дива подождала продолжения, изучая лицо спутника.
– Опиши, что ты видишь.
– Мир вокруг как бы расширяется, становится прозрачным, я начинаю видеть все детали в радиусе километра, а то и больше.
– Как экстрасенс?
– Что-то в этом роде.
– Ну, и куда нам теперь идти?
Матвей сосредоточился, ориентируясь в пространстве в соответствии с озарением, решительно направился к выходу из зала.
– Не отставай.
Они выбрались наружу, обошли громаду замка, обнаружили полость, ничем не отличимую от ряда других таких же ниш в стенах пещеры, и Матвей уверенно нырнул в овальную дыру хода.
– Сюда.
Полость превратилась в подобие грота, вытянулась в узкую выработку явно искусственного происхождения, которая перешла в коридор, долго петлявший из стороны в сторону, то опускавшийся, то поднимавшийся, не освещённый ни одним источником света. Наконец ход в последний раз вильнул, резко загнулся вверх и превратился в колодец со скобами.
– Я первый.
Матвей полез по скобам, принюхиваясь к неаппетитным запахам, наплывавшим из каких-то щелей, упёрся в решётку, за которой виднелся ржавый люк. Было видно, что ни люком, ни ходом давно никто не пользовался.
Интересно, как отсюда выбирался Хранитель? – подумал Матвей, разглядывая решётку и замок на ней.
– Что там? – послышался звякнувший металлом эха голос спутницы.
– Заперто, замок… замуровали, демоны.
– Где мы?
– Не знаю, мы протопали километра два, примерно в западном направлении, возможно, над нами Крылатское.
– Помочь?
– Кусачки есть?
