Книга Шоко Лад и Я - Мария Бомон

— Не могу сейчас думать об издателях, Энт, — сказала я, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. — Вообще ни о чем не могу думать. Ведь мама в тюрьме.

— Позвони отцу. Узнай, что происходит.

— Он ненавидит меня.

— Вовсе нет. Позвони ему. Скорее всего он уже успокоился.

— Непременно так и сделаю, — сказала новая, улучшенная версия решительной Эми, — но позднее… Сначала работа.

Я сняла трубку и набрала номер.

— Соедините, пожалуйста, с Диди Харрис, — сказала я, когда услышала голос оператора.

Пока они набирали номер Диди, я молилась, чтобы мне ответила голосовая почта. С автоответчиком я бы поговорить, пожалуй, еще смогла.

— Здравствуйте! «Девушка на работе», Диди слушает.

Проклятие! За эту неделю она снизошла подойти к телефону дважды.

— Привет, Диди, это Эми.

— Эми, как твои пятна?

Пятна? Ах, ну да, ветряная оспа.

— Надеюсь, ты их не расчесываешь? Могут остаться жуткие шрамы.

— Все в порядке вообще-то, они уже проходят.

— Итак, когда ты вернешься к работе?

— Как раз по этому поводу я и звоню. Дело в том… Я решила уйти.

— О… о Боже…

Как будто ей есть до меня хоть какое-то дело.

— Что произошло?

Черт! Знаю, мне стоило быть готовой к подобному вопросу.

— Просто… хм… я… — К черту никчемную болтовню. Почему бы не рассказать всю правду. Ведь я больше никого из них не увижу, верно? — Моя мама, Диди. Ее арестовали.

— Господи, за что?

— Ну… все очень сложно… Я сама до конца не понимаю… Какие-то незаконные операции с конфиденциальными ценными бумагами.

Энт фыркнул в чашку кофе, которую уже поднес ко рту. Но когда я решила рассказать ей правду, я вовсе не имела в виду всю правду. Нельзя же заявить, будто маму посадили в тюрьму за то, что она распыляла аэрозоль на дверях церкви, чтобы выразить свою неприязнь к гомосексуалистам. Звучит как-то диковато.

— Да что ты, Эми, бедняжка! — сказала Диди, в ее голосе, к моему удивлению, прозвучало беспокойство. — Понимаю, ты хочешь уйти и быть рядом со своей мамой. Бог мой, какой шок для тебя, да еще когда ты слегла с ветряной оспой… Послушай, только не волнуйся о работе…

Удивительно, но она кажется действительно заботливой, и милой, и даже человечной, именно поэтому я начала чувствовать себя виноватой.

— Я все улажу в бухгалтерии, и тебе заплатят до конца месяца…

Очень виноватой.

— …а также выдадут причитающиеся отпускные. Только не беспокойся насчет Льюиса, я все улажу. Слушай, мне только что пришла в голову блестящая мысль. Он знает множество юристов и, вероятно, сможет помочь. Почему бы тебе не поговорить с…

— Все в порядке, Диди, правда, — пролепетала я. — В любом случае спасибо тебе. Спасибо. Послушай, мне пора. По-моему, полиция уже здесь.

Я сразу же повесила трубку.

Энт корчился на полу от смеха.

— Незаконные операции с конфиденциальными ценными бумагами, — проговорил он сквозь смех. — Только из-за этого стоило потратиться на билет. Я так рад, что ты решила последовать моему совету и положить конец вранью.

— Ха-ха-ха, очень смешно. А теперь я хочу принять ванну. Почему бы тебе не принести хоть какую-то пользу и не купить немного молока?

10.12.

Интересно, сколько морщин появится на моей коже, если я останусь в ванной навечно? А могу я утопиться, опустив голову под воду? Может быть, нужно прижать ее чем-нибудь тяжелым? Крышкой от бачка в туалете? Вполне подойдет.

В дверь тихонько постучали.

— Я сделал тебе кофе, — сказал Энт, — с молоком.

Молоко! Похоже, все налаживается. Похмелье потихоньку проходит. Я могу вычеркнуть работу из списка своих кошмаров, а теперь еще появился кофе с молоком. Да, определенно все налаживается. Осталось только уладить мелкие проблемы с родителями и порнографическими романами.

Я вылезла из воды и завернулась в халат. Когда я вошла в гостиную, зазвонил телефон.

— Возьми трубку, Энт, — прошипела я.

Он ответил на звонок.

— Привет… да… Да, она здесь, — сказал он, несмотря на то что я яростно трясла головой, показывая обратное. — Сейчас позову ее. — Он прикрыл рукой трубку и прошептал: — Льюис.

— Не могу сейчас говорить с ним.

— Он и правда очень хочет с тобой поговорить… А я так хочу послушать ваш разговор, — сказал он, пихая мне в руку трубку.

— Мерзавец, — прошептала я, забирая ее у Энта.

— Эми, это ты? — спросил Льюис.

Черт, стоило ему сказать всего три слова, а я уже почувствовала, как мое лицо покрывается краской.

— Здравствуй, Льюис, — ответила я.

— Я звоню не вовремя? Полицейские еще там? К телефону подошел один из них?

— Нет, они уже… хм… ушли. Это всего лишь друг, — сказала я, бросая взгляд в сторону Энта.

— Диди сказала мне… Ужасно, мне так жаль, что с тобой такое произошло.

— Спасибо, — пробормотала я. Теперь мне и самой стало неимоверно жалко себя. Почему все это случилось со мной? Ах да, знаю. Все потому, что я такая проклятая идиотка.

— Объясняет произошедшее в тот самый вечер, — продолжил Льюис. — Как бы мне хотелось, чтобы ты рассказала обо всем тогда… Но не важно. Думаю, ты просто была не готова к откровенности. Я могу тебя понять.

— Нет, дело в другом, — сказала я, отчаянно пытаясь придумать предлог, чтобы завершить разговор, прежде чем он начнет задавать профессиональные вопросы о незаконных операциях с конфиденциальными ценными бумагами. В обсуждении этого предмета я компетентна еще меньше, чем в починке, скажем, тракторного двигателя. — Спасибо, что позвонил мне, Льюис… Хм… На самом деле очень мило с твоей стороны… Однако же ты, должно быть, очень занят. Лучше вернуться…

— Я бы очень хотел по возможности помочь тебе выпутаться из этих трудностей, если только смогу, — сказал он почти с отчаянием. — Просто быть полезным, понимаешь?

Ну почему только мой начальник такой милый, черт возьми? Все казалось намного проще, когда я была убеждена в его подлой натуре.

— Мне пора идти, — сказала я, и голос мой невольно задрожал. — Хорошего…

— Эми, не вешай трубку.

К черту ту дрожь в голосе. Это еще цветочки.

— Я могу прийти к тебе? — спросил Льюис.

«Не можешь. Ни в коем случае».

— Нет-нет… Журнал… Ты редактор… Нельзя просто уйти.

— Как ты правильно заметила, я редактор. И могу позволить себе делать то, что мне захочется. А мне хочется увидеть тебя… Если ты этого не заметила, ты мне нравишься, черт возьми!