Мерфи замер. Его взгляд воспламенил ее душу, которая отныне и во веки веков будет принадлежать ему одному.
— Только ты, и никакая другая.
Лишь теперь Лулу сообразила, что, как видно, невольно проговорила свои мысли вслух и Мерфи ответил ей древней клятвой верности. Он вошел в нее, взорвав ее сердце бурным восторгом. Лулу, задыхаясь, вцепилась ему в плечи. Он любил медленно и нежно, пока перед глазами не возникла радуга. Колин Мерфи расцветил ее будущее яркими, светлыми красками, обещая счастье, какое бывает только в сказках.
Они перестали замечать время, уносясь куда-то в радужные выси. В несуществующий мир. Мерфи застонал, а тело Лулу содрогнулось в самом мощном из оргазмов, когда-либо испытанных ею. Она не могла сдержать слез. Ее принц на миг приоткрыл перед ней дверь в счастливую страну.
— Умоляю, скажи мне, что это слезы счастья, — прохрипел Мерфи. На его лице проступило какое-то напряженное выражение, будто бы он чувствовал перед ней вину.
Лулу с улыбкой провела ладонями по его суровому прекрасному лицу.
— Вот теперь ты на самом деле мой.
— Ты куда?
— В Лос-Анджелес.
Сердце у Руди стучало где-то в горле. Он тупо смотрел на Жан-Пьера, который хватал свою одежду из шкафа и в беспорядке пихал ее в чемодан. После нескольких часов беспокойного сна у Джейка и Афии ему надоело оттягивать неизбежное. И он отправился домой. До откровений дело не дошло — Жан-Пьер уже паковал вещи. И это лишь подтвердило опасения Руди, что их отношения действительно весьма непрочны.
Упершись руками в бока, Жан-Пьер повернулся к Руди.
— Ведь ты этого добивался, не так ли?
Руди с трудом сглотнул. Любовник выглядел как с похмелья и был зол как черт. Небритый, темные круги под обычно блестящими глазами. Рубашка измята и не гармонировала с брюками. Никогда еще Руди не видел таким добродушного, чрезвычайно требовательного к одежде Жан-Пьера. Он понимал: что бы он ни сказал или сделал в этот момент, он лишь усугубит ситуацию. В горле образовался гигантский комок.
— Я хочу, чтобы ты воспользовался этой исключительной возможностью, — еле-еле выдавил он из себя. — Я хочу, чтобы ты получил заслуженное признание. И не хочу, чтобы ты упустил свой шанс работать в Голливуде и потом долгие месяцы обижался бы на меня за это.
— Ты меня изумляешь, заяц. Настолько не верить в мой здравый смысл!
От этого обращения, которое поначалу раздражало, а потом, позже, напротив, грело ему душу, теперь у Руди по спине пробежала дрожь.
— Я просто… Я хочу, чтобы ты был счастлив.
— И поэтому прошлой ночью не вернулся домой. Не перезвонил мне и не удосужился сообщить, что с тобой все в порядке, что ты не разбился и не сгорел где-нибудь на дороге. Нет! Я только от Джейка узнал, что ты жив-здоров. Причем в три ночи, ни больше ни меньше.
— Я вел себя отвратительно.
— Ах, oui. — Жан-Пьер продолжил сборы.
— Нет, я хочу сказать… — И Афия, и Джейк предостерегали Руди, уговаривали не рассказывать Жан-Пьеру о своем опрометчивом шаге. Говорили, что будет лучше, если он преодолеет неуверенность в себе и постарается укрепить отношения с Жан-Пьером, а не подрывать их. Однако Руди подумал, что теперь это все не имеет значения. Его репутация подмочена: он не пришел домой ночевать. Жан-Пьер, вне всяких сомнений, уже предположил самое худшее. «Преодолей неуверенность в себе».
— Я слышал твой разговор с Люком. Меня обуяла ревность, я был уверен, что ты собираешься снова сойтись со своим бывшим любовником. — Жан-Пьер оставил его слова без ответа, и Руди с досадой взмахнул руками. — У вас с ним так много общего! Вы оба молоды, оба из артистической среды. Оба французы. Я не выдержал, я сорвался. Я… я… — О Господи! Он не мог сказать ему этого.
— Ты искал утешения в объятиях другого.
— Это было не… мы не…
— Это не важно. — Жан-Пьер резко захлопнул оба чемодана и взялся за ручки. — Я сообщу Энтони о своем решении завтра. Я уже предупредил в «Карневале» об уходе. Несколько последующих дней я буду жить в мотеле.
Наконец Руди сделал шаг вперед и отважился прикоснуться к нему. Он накрыл ладонью руку Жан-Пьера, прикосновения которой он так жаждал. Чувство вины с новой силой захлестнуло его, и голос от этого прозвучал как-то невыразительно и отрешенно:
— Тебе не нужно уходить. Останься здесь. Я могу переселиться в комнату для гостей.
На глазах Жан-Пьера выступили слезы. Он вырвал свою руку из руки Руди и зашагал к двери.
— Эх, заяц…
— Я тебя не оставлю одну.
— Не смеши меня, Джейк. Если ты не присмотришь за Лулу, Мерфи от нее никуда не уйдет, а стало быть, не сможет подстраховать Руди. Ты должен ехать. Со мной все будет в порядке. Правда. Просто я устала.
Джейк наблюдал, как Афия накладывает из консервной банки в двойную мисочку что-то вкусное для кошек. Она была бледной и выглядела утомленной. Большую часть ночи она проворочалась с боку на бок, не в силах успокоиться, а на рассвете и вовсе не спала — утешала Руди. Даже днем ей подремать не удалось.
Но Джейка больше всего беспокоили ее дрожащие руки. Эпизод с Руди совершенно ее обессилил. И плюс к этому она вошла в комнату как раз посреди его телефонного разговора с Мерфи. Джейк стоял перед выбором — либо выложить ей все начистоту, либо нагло врать. Но о последнем не могло быть и речи. В итоге теперь Афия волновалась не только о Джей-Пи с Руди, но также и о Руди с Лулу, противостоявшим сумасшедшим Фальконе.
«У меня такое чувство, будто должно произойти что-то дурное».
Черт! Отогнав собственное дурное предчувствие, Джейк подошел к Афии сзади и, обняв за талию, прижал ладони к ее плоскому животу. Он знал, что Джони в начале беременности чуть не потеряла ребенка, и от этого его забота о жене переходила все мыслимые и немыслимые границы.
— Давай-ка я отвезу тебя к Джони, детка. Мне будет куда спокойнее, если ты будешь не одна.
Афия откинула голову назад ему на плечо и вздохнула.
— Ты ведь весь изведешься, если я не поеду да?
— Не исключено.
— Тогда я согласна. Если ты не сможешь сосредоточиться, под угрозой окажется не только Лулу. А у меня уж и так голова кругом идет, чтобы еще и о тебе беспокоиться. — Высвободившись из его объятий, Афия понесла мисочку к прачечной. — Я покормлю кошек, а ты слетай наверх за моей сумочкой. — Она оглянулась через плечо и подмигнула. — Пошевеливайся, детка!
Это выражение Афия однажды услышала от Джейка, когда тот уговаривал ее прыгнуть в контейнер с мусором за чемоданом. А если точно — за чемоданом Анджелы Фальконе. Попытка Афии хоть немного поднять Джейку настроение не увенчалась успехом. Он принужденно улыбнулся и направился к лестнице. Кроме сумочки, ему захотелось отыскать и старый браслет Афии, который хранился в верхнем ящике шкафа, и надеть этот амулет ей на запястье.
