Зал и в самом деле забит устрашающего вида кардиотренажерами и неподъемными штангами и гантелями. Инструктор подходит ближе и кладет сильные руки мне на грудь.
— Кардиомонитор, — поясняет он, и я понимаю, что это не руки, а черный эластичный ремень, который вдруг обхватывает меня. — Начинай вон с того велотренажера и помни: максимальная частота пульса для тебя составляет… — он задумывается на секунду, — сто сорок три.
— Как вы это определили?
— Формула простая. Двести двадцать минус возраст. И восемьдесят процентов от этой цифры. Ведь вам сорок один?
— Разве? — удивляюсь я. — Мне казалось, я выгляжу моложе.
— Всем так кажется. — Инструктор жестом отправляет меня к тренажеру, давая понять, что разговор окончен.
Пожалуй, он прав. В сознании большинства образ сорокалетней женщины такой: передник, увядшая кожа и пышная прическа. Глядя в зеркало, я радуюсь, что не соответствую этому образу. И ощущаю свое превосходство, впрочем, лишь до того момента, пока не осознаю, что таких, как я, много. Да почти все! Было бы гораздо приятнее, если бы с возрастом все старели и лишь мы с Мишель Пфайффер оставались бы молодыми и сексуальными!
Тем временем Тери Энн карабкается на велотренажер. Берни торопится занять соседний и глазами указывает мне еще на один — с другой стороны: возьмем жертву в кольцо. Но я мешкаю, прилаживая кардиомонитор, и какая-то другая женщина занимает свободное место. Я тут же узнаю в ней Оливию — бывшую соперницу Берни.
— О-ли-ви-я! Надо же, и ты здесь! — восклицает Берни.
— Какой сюрприз! — притворно радуется Оливия. — Как приятно тебя видеть!
— Правда?
— Еще бы! Мы так переживали из-за твоих ужасных «галифе»! Если не липосакция, то вся надежда на тренажер.
Берни сжимает губы и начинает быстрее крутить педали.
— Мне нравится быть в форме.
— Да ладно… Уже совсем не важно, как ты выглядишь. Клиентов у тебя нет, а маленьким проказникам все равно. Хотя, смотри, как бы твоя грудь не придавила их.
— По крайней мере, она натуральная, — парирует Берни.
Тери Энн Томас никак не реагирует на это замечание, хотя год назад поговаривали, что она увеличила себе грудь. В газете «Стар» тогда появилась статья «Титьки для ТЭТ?». Сейчас ТЭТ смотрит прямо перед собой и усиленно крутит педали, не обращая никакого внимания на болтовню рядом. Впрочем, в этом нет ничего удивительного: насколько я слышала, Тери весьма недалекая, где уж ей уловить иронию.
— Твои дети не будут стесняться тебя, пока не пойдут в детский сад, — одышливо роняет Оливия. Пульс ее вряд ли дотягивает до ста. — Если их куда-нибудь примут! Видишь ли, ты так выглядишь, что…
— Я думаю о домашнем обучении, — прерывает ее Берни. Я знаю, что ни о каком обучении она не думает. Но продолжаю слушать диалог. — Если у тебя когда-нибудь будет ребенок, я бы рекомендовала отдать его в школу. Домашнее обучение только для умных.
Я едва сдерживаю смех. Как же они хороши! Оснований для смертельных схваток между ними уже нет, но соревновательный дух по-прежнему жив. Хотя, вероятно, Оливии теперь не так весело работать агентом в Голливуде — ведь там больше нет Берни. Она всегда на шаг опережала ее.
— О Господи! — вдруг восклицает Оливия, изображая, будто только что заметила знаменитую актрису. — Неужели это Тери Энн Томас?
Теперь я все понимаю. Если Берни нужна одежда ребенка Тери Энн, то Оливии — очередной клиент. А мне-то казалось, что хорошеньким женщинам в тренажерных залах докучают лишь потные мужчины, приглашая их на свидания.
Но ТЭТ не успевает отреагировать на слова Оливии. К ней подходит инструктор, хлопает по плечу и ведет в другой конец зала, к гантелям и штангам. Тери берет штангу весом в сто фунтов и поднимает над головой.
— Быстрее! Еще! Еще! — командует инструктор.
Мы с Берни переглядываемся и давимся смехом.
— Как в постели, — прыскает она. И добавляет: — Насколько я помню.
«Сержант-инструктор» наконец замечает, что мы не налегаем на снаряды, а лишь глазеем по сторонам.
— Двигайтесь! — кричит он. — Работайте! Болтовня не способствует стабильному пульсу!
Ах, жаль, что он не слышал перепалку Берни с Оливией.
Оливия послушно идет туда, где трудится Тери Энн, и берет штангу весом в сорок фунтов. Поднимает ее — всего на дюйм, и штанга падает прямо ей на ноги.
— О, моя спина! — кричит она, потирая ягодицы. Но что такое боль по сравнению с профессиональными целями? Оливия снова берется за штангу и подвигает ее чуть ближе к Тери, на которую она упорно старается произвести впечатление. Я бы не удивилась, если бы она сшибла с ног актрису и прижала ее к полу. В достижении намеченного Оливия способна на все.
Но я ошиблась относительно ее намерений.
— Тери Энн, послушай, — говорит Оливия. Она прилипла к десятифунтовым гантелям, и у нее больше нет сил ходить вокруг да около. — Я планирую новую благотворительную акцию. Ну что-то в этом роде… Детали не важны, но, в общем, я собираю детскую одежду. А потом продаю ее. Мне нужны вещи твоего ребенка.
— ЧТО?! — Изумленный возглас моей подруги разносится по всему залу. Ее соперница с довольным видом оборачивается и наблюдает, как Берни сползает с велосипеда и ковыляет к ней. — Что ты сказала? Это я собираю детские вещи! Я! А не ты.
— Что бы ты ни делала, я сделаю это лучше, — улыбаясь Берни в лицо, заявляет Оливия.
— С каких это пор ты занимаешься благотворительностью?
— Со вчерашнего дня. Когда узнала о твоих планах. Почему вся слава должна доставаться тебе? Мне всегда удавалось опередить тебя с клиентами. А уж одежду их отпрысков я тем более раздобуду.
Берни, подбоченясь, сверлит взглядом Оливию. Она просто кипит гневом.
— Значит, ты делаешь то же, что и я? Продаешь одежду детей знаменитостей, чтобы собрать деньги для малоимущих?
— Да, — кивает Оливия. Видно, что она лихорадочно заполняет план действий. — Ты так, и я так.
Берни опускает руки. Я подумала было, что она сейчас взорвется, но нет — она, наоборот, успокоилась.
— Что ж, отлично! — Кажется, она даже рада.
— Отлично? — недоумевает Оливия. — Ты же I должна рвать и метать. Ведь я по-прежнему выигрываю у тебя на твоем поле!
Берни мило улыбается:
— Я не играю. Я хочу помочь тем, кто в этом нуждается. И чем больше нас будет, тем лучше.
Оливия открывает рот, но сказать ей нечего. Смысл всего этого спектакля был в том, чтобы вывести Берни из себя. Если это не удалось, никакая благотворительность ей не нужна — все равно, что обменять «мерседес» на мини-вэн.
— Если это тебя так сильно расстраивает, возможно, я и оставлю эту затею, — наконец произносит Оливия, стараясь достойно выйти из ситуации. — Мне пора идти — мы подписываем контракт с Джудом Лоу, съемки уже вот-вот. Ты собирай пинетки, а мы пока пообедаем.
