«Если бы я не ввязалась в это идиотское пари, то не втянула бы в него и Равенворта», — тоскливо подумала она.
Элли вспомнила, сколько любви было в его глазах в тот вечер, как причудливо играли тени на его лице в свете китайских фонариков. Это был чудесный, неповторимый миг, когда между ними возникло полное взаимопонимание. Ей казалось тогда, что она может читать его мысли. Она точно знала, что сейчас он отдаст ей свою табакерку.
Элли прикрыла глаза и представила себе Равенворта минутой позже — бесчувственного, униженного, лежащего на земле возле ее ног. Стыд, едкий стыд вновь обжег ее, наполнил глаза слезами.
Яростно тряхнув головой, чтобы отогнать мучительное воспоминание, Элли сказала:
— Нужно срочно что-то придумать. Нельзя сидеть сложа руки!
— Придумать?! Тебе хорошо говорить! Ты же ничего не знаешь! Я должен Крессингу десять тысяч фунтов, да еще сорок тысяч — ростовщикам. Крессинг использует Хэмпстед для хранения контрабанды, и это будет продолжаться до тех пор, пока я не верну ему долг. Он заставил меня подписать бумагу о том, что я отдаю свой дом в пользование контрабандистам. Теперь, если их поймают, окажется, что я хозяин притона, а он выйдет сухим из воды!
Элли не могла поверить своим ушам.
— Джордж! — закричала она. — И ты называешь этого человека своим другом?!
— О нет, не другом! Как тебе объяснить? С тех пор, как я познакомился с лордом Крессингом, я словно сошел с ума. Точно бес в меня вселился. Игральный бес… Я просто не могу ничего с собой поделать и готов на все, лишь бы только сыграть с бароном хоть еще одну партию!
— Это его идея, чтобы ты сделал мне предложение?
Джордж кивнул и тяжело опустился на стул.
— Крессинг хотел, чтобы я получил право распоряжаться твоим наследством. Элли! Я пропащий человек! Боже, как я мог опуститься до такого? Хэмпстед заложен — и дом, и земли! — Он истерически захохотал. — Я продал бриллианты твоей матери!
Наступило молчание. Элли была ошарашена всем, что услышала от кузена. Она давно уже подозревала, что Джордж стал другим человеком — не тем, что был в далеком детстве. Но чтобы он так изменился!
И дело не в том, что в нем уже нельзя было рассмотреть черты прежней юношеской красоты. Изменилась душа Джорджа… Боже, как почернела она, до чего же низко он пал!
Элли встала со стула, взяла лежащий на столе кошелек Равенворта, положила в него бриллиантовую булавку и сказала своему кузену:
— Сегодня вечером, в восемь часов, будь на Гросвенор-сквер, Джордж. Я, кажется, знаю, что мы должны сделать, но мне потребуется твоя помощь. Не подводи меня!
Джордж встрепенулся, в глазах его появился отблеск надежды. Он улыбнулся, став на короткий миг тем, прежним Джорджем, и спросил:
— Какая еще мысль пришла в твою беспокойную хорошенькую головку, Элли?
Она слабо улыбнулась в ответ:
— Скажу, когда придешь. Итак — в доме тетушки, ровно в восемь. Всего хорошего, Джордж!
За дверью послышались торопливые удаляющиеся шаги. Элли распахнула дверь и успела заметить кончик платья Сары, скрывшийся за углом. Элли покачала головой. Оставалось надеяться, что Сара и словом не обмолвится о сегодняшнем визите. Ведь если станет известно о том, что Элли приезжала в холостяцкую квартиру Джорджа, это конец! Она навсегда станет изгоем в лондонском свете. Такие проступки девушкам не прощаются.
Выйдя на Честерфилд-стрит, Элли, к своему несчастью, столкнулась нос к носу с майором Уитни, который шел мимо в компании незнакомого мужчины. Она коротко кивнула им и поспешила сесть в поджидавший их с Сарой наемный кеб. Служанка забралась следом и уселась рядом с хозяйкой. Элли с удивлением обнаружила, что глаза Сары полны слез, но не стала ничего выяснять — ей было не до того.
Элли приказала кучеру трогать, тот поплотнее запахнул свой потрепанный плащ, и его грязный облупленный кеб, выкрашенный желтой краской, тронулся в путь. Внутри стоял тошнотворный, застоявшийся запах пива, который не мог прогнать даже ветер, гуляющий между неплотно прикрывающимися дверцами.
Элли сидела, отвернувшись к окну, раздираемая грустными мыслями о несчастном, запутавшемся кузене. Внезапно до нее донеслось сдавленное всхлипывание, и она поняла, что без расспросов не обойтись.
— Что случилось, Сара?
Сара снова негромко всхлипнула.
— Ах, мисс, я совершила ужасную ошибку! Мне нужно было все рассказать еще тогда, когда вы брали меня на службу. И почему только я этого не сделала? Неблагодарная свинья, вот кто я!
Элли удивленно взглянула на свою служанку.
— Я не понимаю, о чем ты. К тому же, если помнишь, я сама приказала тебе тогда замолчать и никогда больше не возвращаться к рассказам о прошлом. Так что же ты утаила тогда?
Пошел мелкий дождь, застучал по кожаной крыше кеба, тонкими струйками побежал с низко опущенных полей шляпы на спину кучера, поднявшего по такому случаю воротник плаща.
Сара еще пару раз всхлипнула, затем решительно вытерла нос.
— Если вы помните, мисс, меня выгнали за связь с дворецким. Так вот, это был не дворецкий, а сам хозяин! Господи, какой же дурой я была!
Она вновь уткнулась в носовой платок, плечи ее тряслись от рыданий, и у Элли болезненно сжалось сердце.
«Господи, есть ли на свете хоть одна девушка — неважно, служанка или госпожа, — у которой не было бы своего горя?» — подумала она и негромко сказала:
— Ты должна рассказать мне все. Пожалуйста, вдохни поглубже, возьми себя в руки и перестань плакать.
Сара послушалась совета и, стараясь не смотреть на хозяйку, начала свое повествование. Элли узнала, что последний год ее жизни был сплошным кошмаром. Ведь она позволила себе ни много ни мало, как влюбиться в знатного человека. И поверить ему.
— А как можно не поверить человеку, если он барон? — горестно воскликнула Сара. — Вот и ваша жизнь теперь разбита, мисс. А все этот Крессинг! Он!
Элли и раньше подозревала, что Сара подслушала их разговор с Джорджем, теперь же была в этом уверена. Она отвернулась к окну и принялась наблюдать за струйками дождя, стекающими со шляпы кучера, поплотнее запахнула свою пелерину. Холодный ветер гулял не только между неплотно прикрытыми дверцами кеба, он пробивался еще и снизу, сквозь многочисленные щели в полу, и вместе с ним влетали капельки воды и грязи с мостовой.
Элли негромко сказала:
— Ну вот, теперь тебе все известно. И в самом деле, виновник всех моих бед Крессинг.
Сара резко повернулась к ней.
— Нет, мисс! Вы меня не поняли. — Она шмыгнула покрасневшим от слез носиком, смахнула капельки с мокрых щек и посмотрела Элли прямо в глаза. — Прошлым летом я работала прислугой в доме Крессинга. До самого Рождества.
В глазах Сары застыла боль — старая, непреходящая, — и Элли подумала, что ее служанка не скоро излечится от этой боли.
