— От души сочувствую.
— Ты слепа! — взорвался Максен.
Вскочив с кресла, он начал шагами мерить комнату.
— Слепа? — переспросила Райна.
— Да, я упомянул имя Эдвина, сказал об изнасиловании сестры, а ты не увидела тут никакой связи.
Она вздрогнула, ее обуял ужас — теперь все стало понятно. Сама она так бы и не догадалась!
— О, нет. Этого не может быть!
Демоны, теснившиеся в самых потаенных уголках его души, снова ожили.
— Эдвин… неподалеку от замка, Райна, — на шее норманна запульсировала жилка, — сестра точно описала его и назвала подлинным именем.
— Либо она лжет, либо кто-то воспользовался его именем.
— Не так давно ты говорила мне, что Эдвин очень изменился после Гастингса.
— Но не до такой степени!
Максен, не мигая, смотрел на нее, и в душе его закипала злость. Но вот напряжение в нем спало, хотя вид у него оставался грозным.
— Как ты можешь быть так уверена?
— Я знаю Эдвина и не сомневаюсь, что он на такое не способен.
— Ну, тогда моя сестра ошибается или лжет!
Норманн наклонился над нею:
— Если она лжет, что она выиграет от этого?
Она покачала головой:
— Я не знаю, но что бы с ней ни случилось, могу утверждать одно — Эдвин не насиловал ее.
Пендери выпрямился:
— Я утверждаю, что он это сделал и заплатит за содеянное.
И все-таки норманн не исключал того, что Харволфсон может быть невиновен в происшедшем с Элан.
— А что с сестрой? Ведь она скоро выходит замуж? — спросила Райна.
Откинувшись на спинку кресла, Максен поднял бумажный свиток, дочитав его до конца:
— Мой отец расторг соглашение.
Райна почувствовала, что это еще не все:
— И? — настаивала она.
— И теперь он выжидает.
— Чего?
— Свершится ли зачатие.
— А если это произойдет?
— Тогда он отошлет ее, пока ребенок не родится.
Райна поняла, что Элан отправят в монастырь, где рождаются внебрачные дети баронов. Многие там и остаются, а дочери, сестры и жены возвращаются домой с клеймом позора.
Но как к этому отнесется Пендери-старший?
— А твой отец? Он собирается мстить Эдвину?
Максен улыбнулся:
— Больше всего на свете он любит месть. Для него лучшее развлечение и лекарство — кровь на мече.
Теперь Райна глубже стала понимать человека, которого полюбила. Очевидно, Максен был сделан из другого теста, чем его отец, но человек, получивший зловещее прозвище за Гастингс и убивший сэра Анселя, сейчас стал ближе ей и понятней.
— Что он будет делать?
— Ждать своего часа.
— Значит, твой отец не напишет об этом Вильгельму?
— Ты неправильно меня поняла, Райна. Наверно, до короля дошел слух об Элан. Отец не станет распространяться по этому поводу, разнося молву о бесчестии дочери. Да, он отомстит, но позже.
Райна не могла удержать дрожь, пробежавшую по телу:
— Не думаю, что захочу когда-нибудь встретиться с ним.
— Тебе это и не нужно.
— Ты можешь дать мне слово, Максен?
— Слушаю.
— Прошу тебя не мстить Харволфсону, пока не узнаешь всей правды о сестре.
— Райна, я прекрасно понимаю, что тебе больно слышать об этом. Виновен или нет Эдвин, его смерти будут желать очень многие. Трудно только сказать, какой будет его смерть.
Конечно, Харволфсон успел насолить многим. Ведь каждый день извещают о его набегах. Три дня назад в Этчевери остановился рыцарь с севера, чтобы отдохнуть и пополнить запасы провианта. Проведя несколько минут за столом Максена, он успел рассказать, кипя от гнева, что Эдвин напал на замок его суверена и спалил его дотла. Эту новость северянин должен был сообщить королю Вильгельму и попросить о помощи. Вчера до Этчевери дошел слух, что король назначил награду за голову Эдвина.
Да, смерти Харволфсона будут желать многие независимо от того, виновен тот в изнасиловании или нет, но Райне не хотелось, чтобы Максен участвовал в этой охоте.
— Обещай мне, Максен.
— Если я встречу его, то дам ему возможность доказать, что он невиновен.
Встав на носки, саксонка коснулась губами его щеки:
— Благодарю тебя. Я знаю, ты делаешь это для меня.
— Для тебя?
Девушка отпрянула:
— Разве нет?
Он улыбнулся:
— Для тебя все, что угодно, Райна.
Она улыбнулась и покраснела от радости.
Прошел месяц, пришла зима, и заявились незваные гости. Дюжина всадников подъехала однажды к Этчевери. В середине кавалькады выделялась хорошенькая юная леди, чьи скромно опущенные долу глаза являли пример стыдливости.
— Рад приветствовать тебя в Этчевери, сестра. Ты всегда здесь желанная гостья, — говорил Максен, помогая девушке сойти с лошади.
Ступив на землю, она подняла глаза на брата и тут же опустила их.
— Боюсь, я недобрая вестница.
— Знаю, но об этом поговорим потом.
— Элан! — крикнул Кристоф, пробираясь сквозь толпу и спеша заключить сестру в объятия.
— Господи, как давно я тебя не видел!
— Давно, очень давно, — пробормотала обрадованная Пендери.
Отстранившись, Кристоф оглядел ее с ног до головы:
— А ты выросла!
Радостная улыбка осветила ее лицо, но девушка тут же погасила ее, будто вспомнив о чем-то плохом.
— И ты тоже, Кристоф, — нежно прощебетала норманнка.
Этот нежный голос, по мнению Райны, не соответствовал ее наружности. Может, ее внешний вид, говорящий о трудном нраве, обманчив? Она обвинила Эдвина в тяжком преступлении. Правда это или нет — трудно судить, когда знаешь человека всего несколько дней.
Как и предполагал Максен, его отец, недолго думая, публично объявил о бесчестии дочери, и рыцари, и слуги подхватили слушок, что Элан Пендери потеряла девственность по милости Харволфсона. Одна Райна была уверена, что это ложь.
Максен велел рыцарям, сопровождавшим Элан, спешиться.
— Вино и закуски ждут вас в зале, — объявил он. — Идите и подкрепитесь.
Все двинулись в зал. Там лишь несколько минут стояла тишина, а потом при виде напитков и яств все оживленно заговорили.
На помосте пирующие переглядывались, глазея на молодую женщину, сидевшую рядом с бароном.
