Он помчался дальше, но на него напал новый сильный противник. Видимо, пролетела у Александра мысль, был отдан приказ взять его живым. Да и зачем стрелять в безоружного голого человека? Милиционер прыгнул ему на спину и повалил на землю, Александр ударил его локтем в солнечное сплетение, тот на миг расслабил руки, Ильин-Вязигин вскочил, подхватил одежду и бросился вглубь сада.
Сзади опять раздались крики: «Стой! Буду стрелять!» и прозвучал предупредительный выстрел вверх. Преследователи стали брать его в кольцо, по мере того как он приближался к забору. Забор был высокий, гладкий, около трех метров в высоту. Его не одолеть с наскоку. Но Александр, прежде чем наведываться к Марине, детально изучил и подготовил себе пути отступления в случае непредвиденных обстоятельств. Он попросил Марину затеять строительство беседки в саду, объяснив ей, что для их обоюдной безопасности надо всегда иметь дополнительную возможность скрыться. Она пригласила дизайнера, заказала строительные материалы, а потом охладела к своей же выдумке. Отдала распоряжение садовнику сложить весь материал за кустами у забора.
Александр подлетел к забору, моля бога, чтобы материл не был убран. Оперативники, вероятно, были уверены, что схватят преступника в доме, поэтому доски, упакованные в плотный целлофан, лежали на своем месте. Ильин-Вязигин вскочил на этот «трамплин», одной рукой подтянулся за край забора и спрыгнул вниз. За забором раздались выстрелы и преследователи последовали его примеру. Один за другим они преодолели забор и помчались следом за ним в начинавшуюся неподалеку небольшую рощу.
Александр летел быстрее ветра. Ветки хлестали его по лицу, кусты больно царапали обнаженное тело, в ступни впивались колючки, мелкие камни. В голове в отчаянии бился вопрос: «Куда? Куда я убегу? Может, сдаться? Но тогда на меня без сомнения повесят убийство Уманцева. Станут подозрительными мои ухаживания за его дочерью и женой, мои расспросы о его прошлом и о драгоценностях, якобы купленных на аукционе… Нет, стоит только попасть в тюрьму!..»
Он мчался не разбирая пути. Выскочив на шоссе, метнулся вправо, влево, из рощи доносился топот преследователей. Александр, словно заяц, пронесся через поле к лесу. Милиционеры заметили его и с удвоенной энергией бросились вдогонку. Бег уже стал отдаваться ударами в голову, глаза застилала черная пелена. Впереди показалось озеро. Обежать его было невозможно, Александр бросился вплавь, держа одежду одной рукой над водой.
Преследователи несколько замешкались перед озером. Не хотелось нырять в черную ледяную ноябрьскую воду. Но им на помощь подоспели вызванные патрульные машины, свет от их фар высветил Александра, вышедшего из озера и из последних сил стремившегося скрыться в лесу. Раздались выстрелы, и в погоню за ним бросились свежие силы.
Он стал понимать, что уйти не удастся, но решил бежать, пока не упадет. Левая нога страшно болела, каждый шаг причинял ему сильнейшую боль. Видимо, он наступил на осколок стекла. «По следу крови они найдут меня», — подумал Александр и вдруг вскрикнул и провалился в какую-то яму, наполненную жидкой грязью. Он не стал делать попыток выбраться. Ничего не было видно. «Пусть менты сами тащат меня!» — рассудил он. Его разгоряченное тело не чувствовало холода. Он тяжело дышал, полулежа в жидкой грязи. Но потом начал поеживаться в ожидании, когда же менты его вытащат. Их шаги уже раздавались совсем рядом, потом пропали, настала тишина, потом опять послышался топот и голоса, и опять все пропало. Александр расслабился и закрыл глаза. В голове яростно шумела кровь, мышцы дрожали от перенапряжения. Он забылся. Очнулся от того, что страшно замерз. Пошевелился и сморщился от боли. Болело все. Кое-как Александр поднялся. Провел рукой по своему телу и застыл в растерянности.
«Надо выбраться из этой ямы и одеться», — с трудом определил он направление своих действий.
Но это оказалось не так-то легко. Александр сначала забросил наверх одежду. Потом сам стал взбираться по замерзшей земле, хватаясь за какие-то корни, редкие кусты, но скатывался на дно. Только с третьей попытки ему удалось выбраться из ямы. Немного отдышавшись, он натянул на свое окровавленное, вываленное в грязи тело мокрую и грязную одежду. Туфли остались в спальне Марины. Начало понемногу светать. Александр постарался определить, где же он находится. Осторожно пошел на просвет между деревьями.
«Местность оцеплена, это ясно», — думал, он выглядывая из-за ствола дерева и пристально рассматривая дачный поселок, раскинувшийся в нескольких десятка метров от леса.
«Меня будут искать и в дачных поселках, и в попутных машинах. Но другого выхода нет. Пока окончательно не рассвело, мне надо пробраться в какой-нибудь домик. Судя по внешнему виду — это обычный поселок, самое большое — его охраняют два сторожа, и сейчас они спят».
Александр перекрестился и со всех ног помчался вперед. Добежав до забора первого домика, он перелез через него и очутился во дворе. Прижавшись к какому-то сараю, огляделся, чтобы убедиться, что хозяев нет. Потом прикинул, что его скорее всего будут искать в домах, ближних к лесу, поэтому выбрался на узкую протоптанную улочку и короткими перебежками добрался до центральной части поселка. Выбрал не самый презентабельный домик и забрался во двор. Оконное стекло он разбивать не хотел, чтобы не привлечь внимания сторожей. Попробовал открыть дверь с помощью складного ножа, не удалось. Обошел вокруг дома и опять попытался взломать замки и опять безуспешно. Тогда, сам не ожидая от себя такой ловкости, выставил стекло из пересохших рам, залез в домик и осторожно вставил стекло обратно. Хотелось пить. Он заглянул в кухню, открыл кран, но вместо воды раздалось глухое сипение. «Воду отключили», — понял Александр. На подоконнике он увидел забытую полиэтиленовую бутылку, открыл, сморщился и выпил затхлую воду. Хотелось поскорее лечь и отдохнуть. Но сначала надо было привести себя в порядок, обработать многочисленные раны. Александр выглянул в окно, во дворе увидел бочку с дождевой водой. Он подошел к двери. Два замка были английских, но один оказался врезным, пришлось с ним повозиться, прежде чем он поддался. Уже было совсем светло, когда он выскочил во двор и, тревожно озираясь по сторонам, набрал в бидон и в трехлитровую банку воды. Сделав несколько ходок, он наполнил дождевой водой большой таз. Нашел кусок мыла, не первой свежести полотенце и принялся мыться. Вода тут же стала черной. Он вылил воду за дверь и вновь наполнил таз. Кое-как отмывшись, Александр отыскал на кухне в аптечке йод и вату и обработал раны на лице, теле и глубокую резаную рану на левой ступне. Обвязавшись полотенцем, принялся отстирывать свою одежду, мысленно поблагодарив хозяев за оставленные полпачки стирального порошка. Постирав рубашку и брюки, он занялся чисткой кожаной куртки. Затем, набросав на металлический каркас кровати старые дырявые одеяла, какое-то допотопное пальто, шерстяные, проеденные молью кофты, он лег и уснул.
Проснулся, когда на улице уже было темно. Хотелось есть. Александр встал, потрогал одежду, она была по-прежнему мокрой. Натянув на себя кофту, нащупал на подоконнике коробку спичек и огарок свечи, которые заприметил еще утром, затем постарался найти хоть какую-то обувь. Нашел стоптанные домашние туфли на два размера меньше, чем требовалось ему. Обшарив весь дом, спустился в погреб, там отыскал немного картофеля, банку с подозрительными грибами и банку с огромными огурцами. Александр с тоской посмотрел на свою добычу и поднял ее наверх. Газ, как электричество и вода, был отключен. Пришлось почистить картофель и съесть его сырым, заедая мягкими, противными на вкус — огурцами. Грибы есть Александр не решился. Пообедав таким образом, он забрался на кровать и стал искать выход из своего сложного положения. Вообще, все походило на сон. Вот только он был в теплой душистой постели с Мариной, был свободным, состоятельным мужчиной и вдруг превратился в жалкого изгоя, на которого шла охота.
